Объяснение:
Обращаем внимание, что, скорее всего, вопрос касается не генетики пчел, а убедительности представленного довода. Итак, анализу подлежит в первую очередь само утверждение, взятое из ряда популярных книг 50–60-х годов.
В чем же состоит утверждение? Известно, что превращение личинки в особь определенной касты зависит от корма, на котором растет личинка. Похоже, что в корме содержатся вещества, от которых зависит, пойдет ли развитие личинки в сторону матки или в сторону рабочей пчелы.
Прежде всего заметим, что разница между маткой и рабочей пчелой не связана с направленной перестройкой генотипа. Такую разницу можно объяснить тем, что генотипы у матки и рабочей пчелы одинаковы, только в них по-разному работают одни и те же гены. В ходе индивидуального развития какие-либо гены могут функционировать у будущей рабочей пчелы, но «молчать» у будущей матки и наоборот. Но переключение генов зависит от гормонального воздействия, а это последнее — от диеты. Наследственные изменения генотипа тут ни при чем — иначе матка рожала бы только маток, но не рабочих пчел.
Существуют и биохимические доводы против изменений генотипа. В самом деле, какие ДНК и какие РНК содержатся в маточном молочке — длинные или короткие? Целые гены и их РНК или части их? Это неизвестно, а, не зная этого, ничего утверждать нельзя.
Пчелиное потомство усваивает маточное молочко. У всех животных полимеры в ходе усвоения пищи расщепляются: белки — до аминокислот или коротких пептидов, полисахариды — до моносахаридов, нуклеиновые кислоты — до нуклеотидов. То же происходит и у пчел (по крайней мере, обратное пока не доказано). Но отдельные нуклеотиды не могут изменить генотип — они ничем не отличаются от нуклеотидов, образуемых в самом организме. Кроме того, ни ДНК, ни РНК, ни какое- либо другое воздействие не могут изменить генотип всего организма, если только изменение не произошло в генотипе родительских половых клеток или в оплодотворенной яйцеклетке. Если клетки зачаткового пути не затронуты, то клетки пищеварительного тракта могут мутировать сколько угодно — направленной эволюции это не обеспечит. Наконец, простым возражением авторам обсуждаемого утверждения может быть то, что ДНК и РНК содержатся в самой разной пище, но ни хищники, питающиеся свежеубитой добычей, ни киты, заглатывающие мириады живых обитателей планктона, не претерпевают от этого особых генетических перестроек.
Конечно, есть особые случаи передачи генетической информации от родителей к потомству. Например, через разные физиологические жидкости могут передаваться некоторые вирусы. Но отсюда очень далеко до направленного влияния родителей на генотип потомства.
В отечественной и зарубежной литературе время от времени можно встретить сенсационные заявления об открытии новых форм направленной изменчивости. Но такие данные имеют тенденцию не подтверждаться.
Животные-радары.
Давно замечено, что летучие мыши могут свободно ориентироваться ночью, летать и ловить насекомых. Далее в кромешной темноте глубоких подземелий они легко находят дорогу.
В конце XVIII столетия этими удивительными животными заинтересовался знаменитый итальянский естествоиспытатель Ладзаро Спаллаицани (1729-1799). Почему, думал ученый, летая в темноте, они не натыкаются на препятствия?
Чтобы выяснить этот вопрос, он поставил такой опыт: натянул на чердаке многочисленные нити в разных направлениях и впустил туда мышей. Рукокрылые свободно летали по чердаку, не задевая нитей. Тогда Спалланцани залепил им воском глаза, но, несмотря на это, они искусно облетали нити.
Швейцарский натуралист Шарль Жюрин повторил опыты Спалланцани и убедился, что и слепые мыши летают не хуже зрячих. Любознательный швейцарец на этом не остановился. Во втором опыте он воском залепил мышам глаза и заткнул ватой уши.
Результат оказался поразительным. Мыши как бы перестали “видеть”. Они натыкались на стены, на встречные предметы, сталкивались друг с другом.
Ученые решили, что эти животные обладают “шестым чувством”, которое им ориентироваться в полете.
Но что это за “шестое чувство” – никто не знал.
Загадочное явление ученым удалось объяснить лишь 200 лет спустя, в середине XX столетия.
Уже результаты опытов Спалланцани позволяли сделать вывод о том, что средством ориентировки у летучих мышей служит звук. Но откуда же возникают звуки? Ни стены, ни встречающиеся в полете мышам предметы звуков не издают.
Наблюдая за полетами мышей, голландский исследователь Дийграаф заметил, что они то и дело открывают и закрывают рот. Ученый сделал удивительное предположение, что мыши издают звуки, которых мы но слышим,- ультразвуки. Для того чтобы проверить свое предположение, он надел на голову зверька бумажный колпак с отверстием на передней стороне. При закрытом отверстии зверек был буквально бес и не мог летать, при открытом совершал виртуозные полеты.
Д. Гриффин и Р. Галамбос (США), углубляя исследования Дийграафа, установили, что летучие мыши обладают акустическими радарами, или природными эхолотами, и пользуются ими для “ощупывания” пространства. Посылают вперед звуки – ловят эхо.