В противовес конкордам (интервальным комплексам из трёх и более разновысотных звуков, с возможными октавными дублировками), которые господствовали в полифонической музыке Средних веков и Возрождения, аккорд представляет собой цельную единицу звуковысотной вертикали, воспринимаемую, по определению К. Дальхауза, как «непосредственная данность» (нем. unmittelbar gegebene Einheit).[12]
Монолитность аккорда поддерживается взаимодействием и взаимозависимостью разнофункциональных составляющих его элементов. Это, можно сказать, внутриаккордовая функциональность различных по смысловому (логическому) значению тонов. Совокупность и взаимодействие различных внутриаккордовых функций придают внутреннюю жизнь аккорду, составляют основу богатства его гармонической экспрессии. В аккордах классико-романтической гармонии различимы следующие внутриаккордовые функции:
основной тон — «корень» аккорда;
аккордовые консонансы — квинта и терция от основного тона;
аккордовые диссонансы — включая альтерацию;
побочные тоны — (также органные пункты, педали и т. п.).
Для аккорда существенны неаккордовые звуки (линейные неустои), а также родственные хроматическим проходящим альтерации. Не входя в состав аккорда, они не обретают внутриаккордовых функций, но, соотносясь с аккордом, могут давать
внеаккордовые функции (задержания, проходящие и прочие линейные неустои; в старинной теории они назывались одним словом «тра́нзиты»).
Первым городом Гомер любуется (его порядком):
В первом и пиршества были, и свадьбы.
Из теремов там невест провожали чрез город при свете
Факелов ярких и звучный кругом гименей распевали.
Юноши в плясках кружились, и громко средь них раздавались
Звуки весёлые флейт и форминг.
И дивились на пляски
Женщины, каждая стоя в жилище своём на пороге.
Множество граждан толпилось на площади города. Тяжба
Там меж двоих из-за пени была за убитого мужа.
Клялся один пред народом, что всё уже отдал другому,
Тот отрицал, чтоб хоть что получил от убийцы в уплату.
Оба они обратились к судье за решением дела.
Криками каждый кругом своему приходил на поддержку.
Вестники их успокоить старались. На тёсаных камнях
В круге священном сидели старейшины рядом друг с другом.
В руку жезлы принимали от вестников звонкоголосых,
Быстро вставали и суд свой один за другим изрекали.
Два золотые пред ними таланта лежали в средине,
Чтобы тому передать их, кого они правым признают.
Описание второго города он устрашает (особенно по сравнению с первым):
Город второй с обеих сторон осаждали два войска,
Ярко блистая оружьем.
В решенье они колебались:
Или весь город разрушить, иль, сколько богатства хранится
В городе этом прелестном, на две разделить половины.
Те не сдавались ещё и готовились к тайной засаде.
Стену, стоя на ней, охраняли их милые жёны.
Дети, также мужчины, которыми старость владела,
Сами ж пошли. Во главе их — Apec и Паллада-Афина,
Оба из золота и в золотые одеты одежды,
Оба в оружье,— большие, прекрасные; истинно — боги!
Ясно зачетные, люди вокруг были ниже намного.
К месту пришли, где всего им удобней казалась засада:
На берегу у реки, где обычно скотину поили.
Там они сели на землю, блестящей одетые медью.
Двое лазутчиков спереди сели, отдельно от войска,
И выжидали прихода овец и коров тяжконогих.
Вскоре они показались; свирелью себя услаждая,
Гнали спокойно их два пастуха, не предвидя коварства.
Те же, едва увидав, устремились на них из засады
И захватили коровьи стада и густые отары
Сереброрунных овец, а их пастухов перебили.
В стане, едва услыхала смятенье и шум возле стада
Стража, стерёгшая площадь, тотчас на коней быстроногих
Все повскакали, помчались и, берега быстро достигнув,
К битве построились возле реки и в сраженье вступили.
Яро метали друг в друга блестящие медные копья.
Там и Смятенье, и Распри теснились, и грозная Кера;
Раненых жадно хватала она, и не раненых также,
За ноги трупы убитых из битвы свирепой тащила;
Кровью людскою вкруг плеч одежда её обагрялась.
Воины в свалке, как будто живые, теснились и бились,
И напрягались отнять другу друга кровавые трупы.
Первым городом Гомер любуется (его порядком):
В первом и пиршества были, и свадьбы.
Из теремов там невест провожали чрез город при свете
Факелов ярких и звучный кругом гименей распевали.
Юноши в плясках кружились, и громко средь них раздавались
Звуки весёлые флейт и форминг.
И дивились на пляски
Женщины, каждая стоя в жилище своём на пороге.
Множество граждан толпилось на площади города. Тяжба
Там меж двоих из-за пени была за убитого мужа.
Клялся один пред народом, что всё уже отдал другому,
Тот отрицал, чтоб хоть что получил от убийцы в уплату.
Оба они обратились к судье за решением дела.
Криками каждый кругом своему приходил на поддержку.
Вестники их успокоить старались. На тёсаных камнях
В круге священном сидели старейшины рядом друг с другом.
В руку жезлы принимали от вестников звонкоголосых,
Быстро вставали и суд свой один за другим изрекали.
Два золотые пред ними таланта лежали в средине,
Чтобы тому передать их, кого они правым признают.
Описание второго города он устрашает (особенно по сравнению с первым):
Город второй с обеих сторон осаждали два войска,
Ярко блистая оружьем.
В решенье они колебались:
Или весь город разрушить, иль, сколько богатства хранится
В городе этом прелестном, на две разделить половины.
Те не сдавались ещё и готовились к тайной засаде.
Стену, стоя на ней, охраняли их милые жёны.
Дети, также мужчины, которыми старость владела,
Сами ж пошли. Во главе их — Apec и Паллада-Афина,
Оба из золота и в золотые одеты одежды,
Оба в оружье,— большие, прекрасные; истинно — боги!
Ясно зачетные, люди вокруг были ниже намного.
К месту пришли, где всего им удобней казалась засада:
На берегу у реки, где обычно скотину поили.
Там они сели на землю, блестящей одетые медью.
Двое лазутчиков спереди сели, отдельно от войска,
И выжидали прихода овец и коров тяжконогих.
Вскоре они показались; свирелью себя услаждая,
Гнали спокойно их два пастуха, не предвидя коварства.
Те же, едва увидав, устремились на них из засады
И захватили коровьи стада и густые отары
Сереброрунных овец, а их пастухов перебили.
В стане, едва услыхала смятенье и шум возле стада
Стража, стерёгшая площадь, тотчас на коней быстроногих
Все повскакали, помчались и, берега быстро достигнув,
К битве построились возле реки и в сраженье вступили.
Яро метали друг в друга блестящие медные копья.
Там и Смятенье, и Распри теснились, и грозная Кера;
Раненых жадно хватала она, и не раненых также,
За ноги трупы убитых из битвы свирепой тащила;
Кровью людскою вкруг плеч одежда её обагрялась.
Воины в свалке, как будто живые, теснились и бились,
И напрягались отнять другу друга кровавые трупы.
В противовес конкордам (интервальным комплексам из трёх и более разновысотных звуков, с возможными октавными дублировками), которые господствовали в полифонической музыке Средних веков и Возрождения, аккорд представляет собой цельную единицу звуковысотной вертикали, воспринимаемую, по определению К. Дальхауза, как «непосредственная данность» (нем. unmittelbar gegebene Einheit).[12]
Монолитность аккорда поддерживается взаимодействием и взаимозависимостью разнофункциональных составляющих его элементов. Это, можно сказать, внутриаккордовая функциональность различных по смысловому (логическому) значению тонов. Совокупность и взаимодействие различных внутриаккордовых функций придают внутреннюю жизнь аккорду, составляют основу богатства его гармонической экспрессии. В аккордах классико-романтической гармонии различимы следующие внутриаккордовые функции:
основной тон — «корень» аккорда;
аккордовые консонансы — квинта и терция от основного тона;
аккордовые диссонансы — включая альтерацию;
побочные тоны — (также органные пункты, педали и т. п.).
Для аккорда существенны неаккордовые звуки (линейные неустои), а также родственные хроматическим проходящим альтерации. Не входя в состав аккорда, они не обретают внутриаккордовых функций, но, соотносясь с аккордом, могут давать
внеаккордовые функции (задержания, проходящие и прочие линейные неустои; в старинной теории они назывались одним словом «тра́нзиты»).