Мечта – цель
Думаю, у каждого человека есть определенная цель в жизни. Пока мы маленькие, невелики и наши мечты. Мы растем, и вместе с нами растут и наши желания, стремления, цели.Но рано или поздно все мы взрослеем и начинаем задумываться о будущей профессии.И тут наши стремления становятся вполне определенными и осмысленными.К
Не правда ли, все это высокие цели, и если человек не отступится, если он твердо решил идти к своей мечте, он обязательно оставит свой след на земле.то-то хочет стать гениальным программистом, специалистом по компьютерным технологиям, осуществить информационный прорыв, создать программы, которые до него не смог создать ни один человек. Кто-то хочет стать врачом, известным хирургом, чтобы ежедневно от смерти и болезней людей. А кто-то хочет просто растить хлеб, чтобы накормить всех голодных. А вот я например, хочу стать врачём всем больным. Ведь нет ничего лучше выздоравливать людям!? Это мечта у меня с детства, и в будущем тоже будет моей мечтой! И я верю в себя, верю в то что я буду врачом!
В один литр антихлора, который уже не годится для закрепления фотопленки, добавляют шесть-десять капель формалина и 4–6 мл нашатырного спирта.
Медное изделие, подвергаемое серебрению, тщательно готовят: поверхность зачищают до металлического блеска, затем деталь кипятят в растворе соды и тщательно промывают водой. После такой подготовки обрабатываемое изделие погружается в фотораствор на час-полтора.
После выдержки в фоторастворе металл покрывается тонким слоем серебра. Завершающими этапами процедуры серебрения по данной технологии являются промывка изделия водой, просушка и полировка.
Выполнить посеребрение изделий из меди можно и при обычной фотобумаги.
Фотобумагу режут на отдельные части и погружают в раствор, состав которого указан на ее упаковке.
Изделие, на поверхность которого необходимо нанести слой серебра, тщательно подготавливают и опускают в раствор с фотобумагой.
Обрабатываемую поверхность натирают эмульсионным слоем фотобумаги, в результате чего формируется серебряный налет.
После окончания процедуры изделие тщательно промывают водой, просушивают, а затем натирают мягкой тканью.
Страх за свою жизнь и за жизнь своих товарищей вызвал у него вдруг «мучительное чувство родства, жалости и близости ко всему, что было вокруг и рядом…». И это чувство родства со всеми не оставит его уже никогда.
Писатель постоянно подчеркивает в своем герое его человечность, желание понять эту суровую, «невероятную явь войны»; «сердце его упрямилось до конца поверить в тупую звериную жестокость этих самых фашистов; он не мог заставить себя думать о них иначе как о людях…».
Кругом гибнут курсанты, Ястребов везде видит их изувеченные тела. Ео поражат вид оторванной ноги в сапоге, он с трудом смотрит на изорваные человеческие тела.
Да и не только через это, но и через собственную стыдную слабость: когда танковый десант уничтожал остатки роты, Алексей Ястребов, растерявшийся, опустошенный, подавленный, спрятался в воронке.
. «Трус, изменник — внезапно и жутко догадался Алексей, ничем еще не связывая себя с курсантом». И пришла догадка, что он такой же. Курсант предложил Алексею доложить наверх, что он, Ястребов, сбил юнкере. «Шкурник», —думаетонем Алексей, угрожая отправкой в НКВД после их спора о том, как быть дальше. В каждом из них боролись страх перед НКВД и совесть. И Алексей понял, что «смерть многолика»: можно убить товарища, подумав, что он изменник, можно убить себя в порыве отчаяния, можно броситься под танк не ради героического поступка, а просто потому, что инстинкт жизни диктует это. К. Воробьев исследует эту многоликость смерти на войне и показывает, как это бывает, без ложного пафоса. Повесть поражает лаконизмом, целомудрием описания трагического.
«Оторопелое удивление Алексея перед тем, чему был свидетель в эти пять дней жизни», рано или поздно уляжется, и тогда он поймет, кто был виноват в нашем отступлении, в гибели самых чистых и светлых, не поймет только, почему седые генералы там, под Москвой, принесли в жертву своих «детей».
Писатель не спешит строго осудить своего героя, как судит своих персонажей, К.Воробьев дает возможность Ястребову исправиться, искупить свою вину. И здесь нет противоречия. И тот и другой художник, исследуя характеры, идут за жизненной и психологической правдой. Ястребов прячется в воронке. Он тоже пытается внутренне оправдать себя: «Не надо, товарищ лейтенант! Мы ничего не сможем... Нам надо остаться живыми, слышите? Мы их, гадов, потом всех... Вот увидите! Мы их потом всех, как вчера ночью! - исступленно просил курсант и медленно, заклинающе нес ладонь ко рту Алексея...») Алексей же Ястребов судит себя. Судит судом собственной совести, самым строгим и нелицеприятным судом. И потому он находит в себе силы выстоять. Мы видим, как открылась ему «неожиданное и незнакомое явление мира, в котором не стало ничего малого, далекого и непонятного.