Население Малой и Белой Руси делилось на разные конфессии. Здесь сохранялось православие, распространялся католицизм и униатство (церковь с похожими на православие обрядами, но подчинённая папе римскому). Кроме того, там жили общины татар, которые были в основном мусульманами и евреев, которые были в основном иудеями. Православные называли себя русскими (в то время как жителей Российского государства называли московитами и чётко себя от них отличали). Большая часть православных Речи Посполитой была крестьянами. В стране действовало крепостное право, как и в России, потому помещики могли распоряжаться имуществом, зачастую и жизнью крестьянина. Но много православных было и среди мещан, оставалась и верная этой вере шляхта. Православными были даже некоторые роды магнатов (высшей знати) из числа самых влиятельных в Речи Посполитой – например, Острожские и Олельковичи. В Малороссии православие сохраняли казаки. Их статус был неопределённым. Они были военным сословием, как и шляхта, однако шляхта стремилась приравнять их почти к холопам. Из-за этого постоянно возникали конфликты.
Часть православных Речи Посполитой с надеждой смотрела на Российского царя, считая его защитником этой веры. Но при этом они впитывали и вольности Речи Посполитой, которые так отличались от полного подчинения всех подданных царю, господствовавшего в России. Это видно по судьбе полковника Поклонского. Православный шляхтич, он присягнул Алексею Михайловичу, как только войска царя вошли на земли Речи Посполитой, сформировал в помощь им большой военный отряд. Однако вскоре он увидел, какие порядки царят на службе у русского царя. В итоге Поклонский не захотел называть себя царским холопом и перешёл обратно на сторону Речи Посполитой, хотя она в то время не просто терпела поражения, а стояла на грани гибели.
благодаря Пушкину я научилась понимать не только русскую поэзию, но и поэзию вообще. Благодаря Пушкину я осознала, что поэзия – это лучшие слова в лучшем порядке. Никто так, как Пушкин, не мог добиться этого результата. Когда я была маленькая и училась читать, где-то в шесть лет, у нас дома был толстенный однотомник Пушкина на тысячу страниц, я его начала читать и учить наизусть. Поэзия Пушкина, как линия горизонта – сколько не идешь вперед, он все равно будет впереди. Никто его не превзошел, никто к нему в поэзии не приблизился. Что касается прозы, Россия имела громадные продвижения, но и в прозе меня Пушкин поразил. Насколько он в поэзии романтичен, красив, с большим вкусом, а в прозе он лаконичен, подтянут, ничего лишнего, никаких красивостей. Есть чему поучиться у Пушкина и в прозе.
благодаря Пушкину я научилась понимать не только русскую поэзию, но и поэзию вообще. Благодаря Пушкину я осознала, что поэзия – это лучшие слова в лучшем порядке. Никто так, как Пушкин, не мог добиться этого результата. Когда я была маленькая и училась читать, где-то в шесть лет, у нас дома был толстенный однотомник Пушкина на тысячу страниц, я его начала читать и учить наизусть. Поэзия Пушкина, как линия горизонта – сколько не идешь вперед, он все равно будет впереди. Никто его не превзошел, никто к нему в поэзии не приблизился. Что касается прозы, Россия имела громадные продвижения, но и в прозе меня Пушкин поразил. Насколько он в поэзии романтичен, красив, с большим вкусом, а в прозе он лаконичен, подтянут, ничего лишнего, никаких красивостей. Есть чему поучиться у Пушкина и в прозе.
Часть православных Речи Посполитой с надеждой смотрела на Российского царя, считая его защитником этой веры. Но при этом они впитывали и вольности Речи Посполитой, которые так отличались от полного подчинения всех подданных царю, господствовавшего в России. Это видно по судьбе полковника Поклонского. Православный шляхтич, он присягнул Алексею Михайловичу, как только войска царя вошли на земли Речи Посполитой, сформировал в помощь им большой военный отряд. Однако вскоре он увидел, какие порядки царят на службе у русского царя. В итоге Поклонский не захотел называть себя царским холопом и перешёл обратно на сторону Речи Посполитой, хотя она в то время не просто терпела поражения, а стояла на грани гибели.