Государственное устройство Спарты не было демократическим, как в Афинах. Иногда его определяют как олигархию («власть немногих»), иногда называют аристократическим, но в целом оно было уникальным, не имевшим в Греции близких аналогий. Во главе государства стояли два царя (в Спарте одновременно правили две династии — Агиады и Эврипонтиды). Но они не были монархами в нашем понимании, так как их власть была сильно ограниченной. Фактически она была сведена к функциям верховного главнокомандующего и верховного жреца. Таким образом, Спарта, как и Афины, являлась республикой.Цари были постоянными членами совета старейшин — герусии, в которую вместе с ними входили 28 старцев (не моложе 60 лет), избиравшихся пожизненно. Именно герусия на деле руководила всеми делами: военными, финансовыми, судебными. Важную роль играла также коллегия из 5 ежегодно переизбиравшихся эфоров («наблюдателей»). Эфоры контролировали деятельность должностных лиц, особенно царей, во избежание перерастания их власти в монархическую. Эфоры могли отстранить царя от власти и даже приговорить его к казни.Формально высшим органом власти в Спарте, как и в любом греческом полисе, было народное собрание.В Спарте оно называлось «апелла». Оно объявляло войну и заключало мир, избирало должностных лиц. Но значение апеллы было сильно урезанным. Она созывалась редко; в ней, в отличие от афинской экклесии» не допускались дискуссии, спартиаты только голосовали «за» или «против». Более того, любое решение апеллы могло быть отменено герусией. В целом спартанское государственное устройство строилось, так сказать, не «снизу вверх», как в Афинах, а «сверху вниз». Его основами были жесткая дисциплина и беспрекословное повиновение вышестоящим властям.
Военный коммунизм. Это понятие знакомо многим и у каждого оно ассоциируется с голодом, войной, лишениями и озлобленностью. В такой ситуации не трудно выявить практическую значимость данной проблемы, двух мнений тут быть не может: тотальный контроль над экономикой недопустим ни в коем случае, слишком уж тяжел урок истории. Однако никто не может гарантировать, что в нашей стране подобных опытов не повторится - всегда может найтись умник, заявляющий о самобытности России и неприменимости к ней научных выводов и каких бы то ни было теорий. Ведь и Карл Маркс отрицал методы, которыми пользовались в 1918 году, предполагал ЧТО за ними может последовать. Однако большевики сумели-таки подогнать марксистские доктрины под реальное положение дел, подвели идейно- теоретическую базу под свои действия. Несомненно, нужно было обладать талантом, чтобы избежать контрреволюции, проводя столь смелые эксперименты, при том, что насилие становилось обыденностью, а человеческая жизнь ценилась все меньше и меньше. Из данной ситуации, с научной точки зрения, можно вывести некие полезные, умозаключения, касающиеся объективных исторических законов (однако назвать их положительными просто язык не поворачивается). По крайней мере, ученые лишний раз убедились, что не стоит в жизненно важных вопросах полагаться на “авось”- история этого не прощает. Стоит, однако, заметить, что при всей неразборчивости методов, уже несколько лет спустя продразверстка была заменена продналогом. О чем это говорит? Несомненно, о том, что военный коммунизм уже тогда был достаточно хорошо понят и изучен. О нем писали многие, так как судьба России в то время волновала все население страны, от поэтов, до сибирских крестьян. (Кстати, именно поэты того времени смогли лучше всего выразить на бумаге состояние общества в тот момент, свою оценку происходящего). Также особое внимание уделяли данному вопросу историки, как отечественные, так и зарубежные, идеологи коммунизма, пытавшиеся понять, что привело Россию к революции, гражданской войне и событиям, за этим последовавшим. В наши дни некоторые историки и экономисты также весьма сильно интересуются данным вопросом, так как существует предположение, что истоки некоторых методов государственного управления экономикой берут свое начало именно в 1918-1920 годах.
