Разгром объединенной троцкистско-зиновьевской оппозиции не стал финалом внутрипартийной борьбы, на окончание которой рассчитывали многие не только в руководстве страны, но и в широких партийных массах, а также в стране в целом. Крах очередной оппозиции стал для Сталина трамплином для начала нового раунда схватки со своими реальными и потенциальными противниками. Он чувствовал себя победителем, но победа его не была полной, а тем более окончательной пока в руководстве партии оставались люди бросить ему вызов в связи с проведением намеченного им курса. Внутрипартийные разногласия, конечно, явление вполне естественное в каждой партии, особенно в той, которая прокладывала пути в неизведанное будущее. Но чрезвычайно серьезным и тревожным симптомом стала закономерная и неизбежная трансформация таких разногласий в противоборство не на жизнь, а на смерть. С точки зрения обыденной человеческой логики такой феномен воспринимался с большим трудом и порождал массу сомнений: почему с какой-то зловещей закономерностью на смену одной оппозиции приходит новая? Почему, наконец, по мере упрочения позиций Советской власти внутрипартийная борьба не только не затухает, но и обретает все большие масштабы и все большую остроту?
Эти и ряд других не менее важных вопросов вызывали тревогу в умах и сердцах партийных масс и требовали ясного и четкого ответа на них. В их сознании еще не сформировалась ставшая впоследствии аксиомой идея, согласно которой по мере упрочения позиций социализма, по мере достижения новых успехов в строительстве нового общества, классовая борьба не только не сужает свой размах и свои рамки, но, напротив, обостряется. Сталин нуждался в теоретическом обосновании с позиций марксистско-ленинского идеологического арсенала факта не только продолжения, но и ужесточения внутрипартийной борьбы. Ему нужно было доказать, что борьба в партийных верхах имеет не личную окраску, а носит объективно обусловленный классовый характер. Что она сама по себе выступает как отражение и выражение классовой борьбы в советском обществе, строящем новый строй. Этим положениям следовало придать характер объективной закономерности, обусловленной реальным развитием событий в стране, возвести их в своего рода непреложный постулат.
Етот миф повествует о том, как прекраснейшие богини не могли решить, кто же из них самая прекрасная.
Было так. Родители будущего героя Троянской войны Ахиллеса играли свадьбу, куда были приглашены и богини Олимпа — Гера (жена Зевса), Афродита (богиня любви и красоты) и Афина (наимудрейшая богиня Олимпа). Однако, дабы не портить праздник не позвали богиню раздоров Эриду, на что она обиделась и решила сыграть шутку, подбросив на стол с угощением прекрасное золотое яблоко с надписью «Прекраснейшей».
Обнаружив такой подарок, богини заспорили, кому же будет принадлежать это яблоко и никак не могли найти решение. Рассудить спор они призвали Париса, сына троянского царя Приама.
Недолго думая, юноша отдал предпочтение богине любви Афродите. За это она ему в любви к прекрасной Елене, похищение которой стало причиной многолетней троянской войны. Так золотое яблоко стало не только яблоком раздора между прекрасными богинями, но и принесло раздор и войну простым людям.
В наше время выражение «яблоко раздора» используется для описания причины ссоры.