Несмотря на то, что завоеватели сыграли столь роковую роль в судьбе ближайших родственников Бориса и Глеба, князья строили отношения с ордынцами "с чистого листа". Борис семь раз ездил в Орду и умер во время визита к хану. Почти всегда его сопровождал младший брат, белозерский князь Глеб, который даже "оженися в Орде". И каждый раз братья возвращались от татарских ханов "с честью великой"… Современники не ставили братьям в упрёк ни частые поездки в Орду, ни саму службу чужеземцам. Летописцы очень терпимо относились к службе князей Орде. Да и что им оставалось делать? В то время это было нормой княжеского поведения4…
Книжники находили в службе князей Орде положительные стороны: "Отъ уности своея, по нахождении поганыхъ Татаръ и по пленении отъ нихъ Русскыа земля, нача служити имъ и многи христианы, обидимыа отъ нихъ, избави"5. Эту посмертную характеристику, данную летописцем Глебу Васильковичу, вполне мог получить и Борис.
Впрочем, этого не случилось. В русской исторической памяти Борису Васильковичу Ростовскому была уготована несколько иная судьба. И вовсе не потому, что он был в хороших отношениях с ордынцами. Просто князь Борис оказался в ставке хана Батыя в тот самый момент, когда там был казнён его родной дед - князь Михаил Всеволодович Черниговский6
Мало-помалу ростовским князьям всё более и более приходилось входить в роль ревностных служебников хана"1, - так оценивал характер отношений, складывавшихся между правителями Ростова Великого и Золотой Орды, автор первого фундаментального исследования ордынской политики на Руси А. Н. Насонов. Если оценка ростовских князей как "ревностных служебников хана" верна, то первыми такими служебниками следует считать Бориса (1231-1277) и Глеба (1237-1278) Васильковичей2 - сыновей замученного татарами в 1238-м, после сражения на реке Сити, Василька Константиновича Ростовского и внуков казнённого по приказу Батыя в 1246-м Михаила Всеволодовича Черниговского, позже причисленного к лику святых3.
ВАСИЛЬКОВИЧИ
Несмотря на то, что завоеватели сыграли столь роковую роль в судьбе ближайших родственников Бориса и Глеба, князья строили отношения с ордынцами "с чистого листа". Борис семь раз ездил в Орду и умер во время визита к хану. Почти всегда его сопровождал младший брат, белозерский князь Глеб, который даже "оженися в Орде". И каждый раз братья возвращались от татарских ханов "с честью великой"… Современники не ставили братьям в упрёк ни частые поездки в Орду, ни саму службу чужеземцам. Летописцы очень терпимо относились к службе князей Орде. Да и что им оставалось делать? В то время это было нормой княжеского поведения4…
Книжники находили в службе князей Орде положительные стороны: "Отъ уности своея, по нахождении поганыхъ Татаръ и по пленении отъ нихъ Русскыа земля, нача служити имъ и многи христианы, обидимыа отъ нихъ, избави"5. Эту посмертную характеристику, данную летописцем Глебу Васильковичу, вполне мог получить и Борис.
Впрочем, этого не случилось. В русской исторической памяти Борису Васильковичу Ростовскому была уготована несколько иная судьба. И вовсе не потому, что он был в хороших отношениях с ордынцами. Просто князь Борис оказался в ставке хана Батыя в тот самый момент, когда там был казнён его родной дед - князь Михаил Всеволодович Черниговский6.


Все источники, сообщающие об обстоятельствах его гибели ("История монголов" Иоанна дель Плано Карпини, Галицко-Волынская летопись, летописание Северо-Восточной Руси и житийное "Сказание о гибели в Орде князя Михаила Всеволодовича"), единодушны в том, что расправа последовала за отказом Михаила выполнять языческие обряды7. Однако сопровождавший деда Борис не только не пострадал, но и был отпущен Батыем к сыну последнего, Сартаку, который, "почтивъ" его, "отпусти я в своя си". В начальный период церковного почитания Михаила Черниговского ни в летописных памятниках, ни в различных редакциях житийных сказаний о гибели князя в Орде не содержалось сколько-нибудь осуждающих ноток в адрес Бориса Васильковича. Однако позже, в XVI веке, их появляется предостаточно. Попробуем разобраться, в чём тут дело.
Самая жёсткая оценка Бориса содержится в Житии Евфросинии Суздальской, составленном, вероятно, в середине XVI века8. Согласно житию, Евфросиния (звавшаяся в миру Феодулией) была дочерью Михаила Черниговского, то есть тёткой Бориса. Житие повествует о том, что спустя некоторое время после нашествия Батый начинает звать к себе русских князей. "Мнози же от князь приходящее поклоняхуся ему", в том числе и Михаил Всеволодович. Хан предлагает Михаилу "поклонитися кусту и идолом" и тем самым "чести сподобитися со отвергшимися Христа". Сделать это князя уговаривает и его внук Борис Ростовский: "Сотвори волю цареву лестию, да не погибнетъ благодѣнствие твое и послѣди покаяшися". И Михаил поступает совершенно неожиданным образом (по крайней мере, для тех, кто знаком с "канонической" версией его гибели в Орде): он "малодушьствовавше и хотяше прельститися".