Семейные отношения у древних германцев носили ярко выраженный патриархальный характер. Отец был главой семьи. Между собой семьи были тесно связаны, образуя своеобразные кланы. Первоначально древние германцы избирали вождя, но со временем эта должность стала наследственной. Одной из главных задач вождя было поддержание мира в кланах.
В каждом клане были и свои воины, но разные кланы не объединялись, а сражались отдельно друг от друга.
Власть вождя в мирное время была довольно ограничена. Когда дело доходило до серьезных вопросов, таких как война или изменение обычаев племени, созывались народные собрания, на которых обсуждались эти вопросы. В любом случае, власть вождя была меньше, чем у собрания, и он подчинялся ей; ибо собрание могло сместить вождя, и/или переизбрать его.
Во время военных действий вождям предоставлялись неограниченные полномочия: это было сделано для того, чтобы один человек принимал решения, так как тратить время на собрания во время войны было признано неэффективным.
Жители древнегерманских хуторов и деревень, несомненно, также образовывали некую общность. В первые века нашей эры род все еще играл очень важную роль в жизни германцев. Члены его селились если не вместе, то компактно (что особенно ясно проявлялось в ходе миграций), вместе шли в бой, выступали соприсяжниками в суде, в определенных случаях наследовали друг другу. Но в повседневной хозяйственной практике роду уже не было места. Даже такое трудоемкое дело, как корчевание леса, было по силам большой семье, и именно большая семья, занимавшая описанное выше просторное жилище и состоявшая из трех поколений или взрослых женатых сыновей с детьми, иногда и с несколькими невольниками, и являлась главной производственной ячейкой германского общества. Поэтому независимо от того, происходили ли жители поселения от общего предка или нет, соседские связи между ними преобладали над кровнородственными.
Большая знатность давала известные привилегии. Если верить Тациту, она обеспечивала наряду с уважением преимущество при дележе земли и доставляла предводительство на войне даже юношам; судя по тому, что последние могли позволить себе подолгу пребывать в праздности, чураясь сельскохозяйственного труда, большая знатность, как правило, сочеталась с большим достатком.
О крепнущей взаимосвязи социального превосходства с богатством свидетельствуют и материалы раскопок, показавших, что наиболее солидная богатая усадьба обычно занимала в поселении центральное место, соседствуя с культовым помещением и как бы группируя остальные жилища вокруг себя. Однако во времена Тацита знатность еще не превратилась у германцев в особый социальный статус. Все свободные и свободнорожденные оставались полноправными и в целом равноправными членами племени; различия в их среде по сравнению с их общим отличием от несвободных были еще относительно несущественными и определялись принадлежностью не к тому или иному социальному разряду, а к конкретному роду.
Несвободные, как и у римлян, формально стояли вне общества, но в остальном рабство играло в жизни германцев принципиально другую роль. Хотя обычаи германцев не запрещали обращать в рабство соплеменников, а беспрестанные войны с соседями обеспечивали стабильный источник пополнения рабов за счет чужаков, рабы образовывали достаточно узкий слой населения. Пленных часто выменивали или продавали римлянам, а иногда и убивали на поле боя или приносили в жертву, рабов же по некоторого времени нередко отпускали на волю и даже усыновляли. По-видимому, рабы имелись далеко не во всяком домохозяйстве, и даже в самых крупных и зажиточных они вряд ли были столь многочисленными, чтобы господская семья могла переложить на них главные хозяйственные заботы. Рабство оставалось патриархальным, и в том, что касается повседневной производственной деятельности и условий существования, образ жизни рабов мало отличался от образа жизни свободных. Часть рабов работала рука об руку с хозяином и делила с ним кров и пищу, однако внимание Тацита больше привлекло то обстоятельство, что германцы "пользуются рабами иначе, чем мы, распределяющие обязанности между челядью, - каждый из них распоряжается в своем доме, в своем хозяйстве.
Германцы жили родовым строем , у них не было частной собственности и они сами распределяли земли. Позже жили большими семьями. Управлялись они вождями и родовой знатью.
Гуманист - человек, проповедующий интересы людей, их развитие и благополучие, работающий на этих людей и воспевающий их. Главной задачей первые гуманисты считали не защиту человеческих свобод, а в первую очередь - изучение человека таким, каким он есть, познание его природы.Отличительная черта эпохи возрождения — светский характер культуры и интерес, в первую очередь, к человеку и его деятельности . Появляется интерес к античной культуре, происходит как бы её «возрождение» — так и появился термин.
Монах-францисканец Роджер Бэкон, живший в XIII веке в Оксфорде, был тем, кто оспаривал слепое повиновение прежним взглядам. Его назвали «самой выдающейся персоной науки в средневековый период» , и все-таки он был почти один, защищая экспериментирование как средство изучения научных истин. Говорят, что уже в 1269 году — явно на века опередив свое время — он предсказал автомобили, самолеты и оснащенные двигателями корабли. Но несмотря на дар предвидения и блестящий ум Бэкона, его познание фактов было ограничено. Он глубоко верил в астрологию, магию и алхимию. Это ясно показывает, что наука — действительно вечный поиск истины, всегда подлежащий проверке. Об Абеляре знаю то, что он (католический богослов) лишь к 12 веку согласился с тем, что жертва Христа была уплачена не Сатане, а Богу. Был еще Аберяр (Пьер) певец-кастрат.
Семейные отношения у древних германцев носили ярко выраженный патриархальный характер. Отец был главой семьи. Между собой семьи были тесно связаны, образуя своеобразные кланы. Первоначально древние германцы избирали вождя, но со временем эта должность стала наследственной. Одной из главных задач вождя было поддержание мира в кланах.
В каждом клане были и свои воины, но разные кланы не объединялись, а сражались отдельно друг от друга.
Власть вождя в мирное время была довольно ограничена. Когда дело доходило до серьезных вопросов, таких как война или изменение обычаев племени, созывались народные собрания, на которых обсуждались эти вопросы. В любом случае, власть вождя была меньше, чем у собрания, и он подчинялся ей; ибо собрание могло сместить вождя, и/или переизбрать его.
Во время военных действий вождям предоставлялись неограниченные полномочия: это было сделано для того, чтобы один человек принимал решения, так как тратить время на собрания во время войны было признано неэффективным.
Жители древнегерманских хуторов и деревень, несомненно, также образовывали некую общность. В первые века нашей эры род все еще играл очень важную роль в жизни германцев. Члены его селились если не вместе, то компактно (что особенно ясно проявлялось в ходе миграций), вместе шли в бой, выступали соприсяжниками в суде, в определенных случаях наследовали друг другу. Но в повседневной хозяйственной практике роду уже не было места. Даже такое трудоемкое дело, как корчевание леса, было по силам большой семье, и именно большая семья, занимавшая описанное выше просторное жилище и состоявшая из трех поколений или взрослых женатых сыновей с детьми, иногда и с несколькими невольниками, и являлась главной производственной ячейкой германского общества. Поэтому независимо от того, происходили ли жители поселения от общего предка или нет, соседские связи между ними преобладали над кровнородственными.
Большая знатность давала известные привилегии. Если верить Тациту, она обеспечивала наряду с уважением преимущество при дележе земли и доставляла предводительство на войне даже юношам; судя по тому, что последние могли позволить себе подолгу пребывать в праздности, чураясь сельскохозяйственного труда, большая знатность, как правило, сочеталась с большим достатком.
О крепнущей взаимосвязи социального превосходства с богатством свидетельствуют и материалы раскопок, показавших, что наиболее солидная богатая усадьба обычно занимала в поселении центральное место, соседствуя с культовым помещением и как бы группируя остальные жилища вокруг себя. Однако во времена Тацита знатность еще не превратилась у германцев в особый социальный статус. Все свободные и свободнорожденные оставались полноправными и в целом равноправными членами племени; различия в их среде по сравнению с их общим отличием от несвободных были еще относительно несущественными и определялись принадлежностью не к тому или иному социальному разряду, а к конкретному роду.
Несвободные, как и у римлян, формально стояли вне общества, но в остальном рабство играло в жизни германцев принципиально другую роль. Хотя обычаи германцев не запрещали обращать в рабство соплеменников, а беспрестанные войны с соседями обеспечивали стабильный источник пополнения рабов за счет чужаков, рабы образовывали достаточно узкий слой населения. Пленных часто выменивали или продавали римлянам, а иногда и убивали на поле боя или приносили в жертву, рабов же по некоторого времени нередко отпускали на волю и даже усыновляли. По-видимому, рабы имелись далеко не во всяком домохозяйстве, и даже в самых крупных и зажиточных они вряд ли были столь многочисленными, чтобы господская семья могла переложить на них главные хозяйственные заботы. Рабство оставалось патриархальным, и в том, что касается повседневной производственной деятельности и условий существования, образ жизни рабов мало отличался от образа жизни свободных. Часть рабов работала рука об руку с хозяином и делила с ним кров и пищу, однако внимание Тацита больше привлекло то обстоятельство, что германцы "пользуются рабами иначе, чем мы, распределяющие обязанности между челядью, - каждый из них распоряжается в своем доме, в своем хозяйстве.
Объяснение: