Итоги Кавказской войны
Покорение горцев Северного Кавказа и длительная Кавказская война принесли России значительные людские и материальные потери. В течение войны пострадало около 96 тыс. солдат и офицеров Кавказского корпуса. Наиболее кровопролитным оказался период борьбы против Шамиля, за который было потеряно убитыми, ранеными и пленными более 70 тыс. человек. Весьма существенны были и материальные затраты: Ю. Косенкова, основываясь на данных А. Л. Гизетти, указывает, что в 40-х – 50-х гг. XIX в. содержание Кавказского корпуса и ведение войны стоило государственной казне 10 – 15 млн. р. в год.
Тем не менее Россия достигла поставленных целей:
1) упрочение геополитического положения;
2) усиление влияния на государства Ближнего и Среднего Востока через Северный Кавказ как военно-стратегический плацдарм.
3) приобретение на окраинах страны новых рынков сырья и сбыта, что являлось целью колониальной политики Российской Империи.
В целом можно заключить, что успешное завершение войны усилило международное положение России, увеличило ее стратегическое могущество. В экономическом и торгово-промышленном отношениях, по мнению М. Гаммера, ззавоевание Кавказского региона облегчило торговлю между Европой (и Россией) и Азией, предоставило российской промышленности обширный рынок для сбыта продукции фабричной и заводской промышленности.
Кавказская война имела огромные геополитические последствия. Установились надежные коммуникации между Россией (heartland) и ее закавказской периферией (rimland) благодаря тому, что исчез разделявший их барьер, который представляли собой неподконтрольные Петербургу территории. России удалось наконец-таки прочно обосноваться в самом уязвимом и стратегически очень важном секторе Черного моря — на Северо-Восточном побережье. То же — с северо-западной частью Каспия, где Петербург до этого чувствовал себя не совсем уверенно. Кавказ оформился как единый территориальный и геополитический комплекс внутри имперской «сверхсистемы» — логический результат южной экспансии России. Теперь он мог служить обеспеченным тылом и реальным плацдармом для продвижения на юго-восток, в Среднюю Азию, также имевшую большое значение для обустройства имперской периферии. Россия взяла курс на завоевание этого нестабильного, открытого для внешнего влияния и международного соперничества региона. Стремясь заполнить образовавшийся там политический вакуум, она искала для себя “естественные” границы, с точки зрения не только географии, но и государственного прагматизма, требовавшего раздела сфер влияния и установления регионального равновесия сил с другим гигантом — Британской империей. Кроме того, проникновение России в Среднюю Азию давало Петербургу мощный рычаг давления на Лондон в ближневосточных и европейских делах, чем тот успешно пользовался.
После окончания войны обстановка в крае стало гораздо более стабильна. Набери, мятежи стали случаться реже. Во многом это стало изменением этнодемографической ситуации на территориях, охваченных войной. Значительная часть населения была выселена за пределы Российского государства (т. н. мухаджирство). На оставленных землях поселялись выходцы из внутренних губерний России, казаки, иноплеменные горцы.
Однако Россия надолго обеспечила себя проблемами, включив в свой состав «беспокойные», свободолюбивые народы – отголоски этого слышны и по сей день. По мнению М. Фейгина, нынешние проблемы на Северном Кавказе, которые он предлагает называть «второй Кавказской войной», берут начало в комплексе нерешенных проблем Кавказской войны XIX в. Нельзя забывать также, что результатом войны для Северного Кавказа стали также жертвы среди населения, многие десятки уничтоженных аулов, потеря национальной независимости, ухудшение положения местного сельского населения в результате колониального гнета
Испа́нская колониза́ция Аме́рики (1492—1898, конки́ста[1] исп. La Conquista) началась с открытия испанским мореплавателем Христофором Колумбом первых островов Карибского моря в 1492 году, которые испанцы сначала посчитали частью Азии.
Всего к началу XVII века в Америку переехало около 200 тысяч человек, причём конкистадоры составляли лишь небольшую часть. Мексиканский историк Хосе Дурана писал: «Вполне понятно, что конкисту совершили немногие тысячи воинов, их было, может, тысяч десять». Аргентинский историк Руджьери Романо оценивает численность конкистадоров максимум в 4-5 тысяч человек
Таким образом, хоть отдельная часть общества и поддержала унию, его большинство, в первую очередь, православные, от нее отказались. Несмотря на то, что уния имела довольно существенные и органичные корни в жизни белорусского и украинского народов, ее брестский вариант, который готовился в тайне от широкого общества, имел ярко выраженную политическую окраску. Он, по существу, предусматривал исчезновение православия как самостоятельного религиозного вероисповедания в пределах Речи Посполитой. Он предусматривал административно-командное введение унии, которое в ситуации отказа большей части населения от принятия ее превращалось в насилие и чуть не привело к гражданской войне.
Брестская уния 1596 г. имела очень важные последствия: во-первых, она расколола Западнорусскую церковь на униатскую и православную, во-вторых, она заложила основание для преследований православия. Православные церкви стали уничтожаться или отдаваться на откуп евреям; богослужение всячески стеснялось; православные не допускались на должности, за ними не признавалось политических прав; они подвергались всевозможным насилиям. Вследствие начавшихся гонений ряды православной магнатерии редели: она переходила в католичество, реже - в униатство. Следовательно, уния расколола не только Церковь, но и народ. Православие с этого времени стало религией низшего, крестьянского сословия. Тем не менее оно не было уничтожено: братства еще шире, чем раньше развивали свою просветительскую деятельность, создавали учебные заведения, выпускали из них образованных борцов против унии и католичества.
Уния ставила одной из своих задач отрыв западного православия от восточного. Но правительство Речи Посполитой не смогло защитить ни собственность, ни религиозные права белорусских православных. Так что это привело к обратному эффекту: те стали искать защиту у России. В итоге уния бросила западное православие в руки Москвы, вынудила множество белорусских и украинских священников служить интересам московского православия и российского самодержавия. Судьба унии, возможно, была бы более удачной, если бы были выполнены два условия. Первое-уния реализовывалась постепенно и по желанию, без дискриминации и насилия, в связи с чем этот процесс растянулся бы на несколько столетий. Второе-униатство должно было стать вероисповеданием не только демократических пластов, но и украинской и белорусской шляхты, тогда бы оно стало исповеданием национальным.