Библия не является надежным историческим источником, потому что она не соответствует стандартным критериям достоверности источника, используемым историками.
Библия, как полагают многие верующие, не является свидетельством очевидцев. Надежные источники, как правило, основаны на авторах, которые были свидетелями какого-либо события (то есть это первоисточник). Поскольку какой-то конкретный источник может быть сфабрикован их историей, для уверенности обычно требуется несколько независимых источников. Установление отсутствия предвзятости авторов, в том числе религиозных мотивов, также необходимо, если произведение нужно читать за чистую монету. Библия не удовлетворяет ни одному из этих требований.
Объяснение:
Основываясь на исторических и археологических исследованиях, в Библии есть известные исторические неточности. Библия считается мифологической большинством историков. Историки знают, что Евангелия в значительной степени или полностью является сборником мифов, потому что они имеют те же характеристики, что и обычная история, за исключением:
• текст структурирован так, чтобы передать основное значение, как правило, чтобы передать какую-то политическую или ценностную систему,
• используются символы, которые знакомы предполагаемой аудитории,
• ссылается или пересказывает другие мифы и истории, но часто некоторые аспекты изменяются, чтобы сделать конкретное замечание,
• историческая неправдоподобность, появление чудес или людей, действующих нереально,
• отсутствие подтверждающих доказательств.
Из-за этого Библия сама по себе не может служить аргументом из Священного Писания о том, что события, которые она описывает, действительно произошли, включая чудеса Священных Писаний. Это контрастирует с мнением многих апологетов о том, что Библия является надежным источником.
Объяснение:
Из законов, внесенных Гаем на пользу народа и для ослабления власти сената, один закон, земельный, предусматривал наделение беднейших граждан землею, другой, военный, повелевал, во-первых, снабжать солдат одеждою за счет государства без уменьшения их жалованья и, во-вторых, не зачислять в солдаты граждан, не достигших семнадцати лет, третий закон касался союзников и предоставлял всем италикам право голоса наравне с римскими гражданами, четвертый, хлебный, снижал для бедных граждан цены на хлеб и, наконец, пятый закон, касавшийся судопроизводства, лишал сенаторов большей части их силы. Ведая всеми судебными делами, сенаторы держали в страхе народ и всадников. Гай же присоединил к сенаторам-судьям, которых было триста, столько же всадников и таким образом учредил общий суд из шестисот судей. Проведению этого закона Гай, говорят, придавал особое значение: до него все ораторы говорили, становясь лицом к сенату и так называемому комицию, а Гай впервые тогда стал говорить, обернувшись к сенату спиной, а лицом к площади, и с тех пор так всегда и поступал. Так Гай одним лишь простым поворотом сделал важное дело: он этим как бы придал аристократическому строю демократический характер, заставив ораторов обращаться в речах к народу, а не к сенату.
Народ не только принял судебный закон, но предоставил Гаю право выбирать по личному усмотрению судей из всадников. Это право облекало его как бы властью монарха, так что сенату приходилось теперь при решении дел руководствоваться его мнением. Но он подавал всегда лишь такие советы, которые отвечали достоинству сената. Примером тому может служить справедливейшее, действительно превосходное решение по делу о хлебе, присланном пропретором Фабием из Испании. Гай убедил сенат распродать хлеб, стоимость его возместить испанским городам, а Фабию выразить порицание за то, что он своими поборами делает римскую власть невыносимо тягостной для местного населения. Этим Гай приобрел в провинциях великую силу и любовь. В дальнейшем им были выработаны постановления о выводе колоний, о постройке дорог и устройстве общественных амбаров для хлеба. Руководить и распоряжаться всеми этими работами взялся он сам, причем не только не терял бодрости посреди стольких важных забот, но все удивлялись, с какой быстротою и трудо он справлялся со всяким делом, как будто это было его единственной заботой. Люди, относившиеся к нему с ненавистью или со страхом, - и те изумлялись его распорядительности и уменью, Народ же восхищался, видя его, окруженного толпой подрядчиков, ремесленников, послов, магистратов, солдат и ученых, когда он приветливо разговаривал с каждым, при всей своей обходительности никогда не теряя собственного достоинства; с каждым умел он обойтись и этим показал, как клеветали на него те, кто отзывался о нем как об опасном, всегда грубом к насилию человеке. Так в сношениях с людьми и практических делах он был еще более сильным народным вождем, чем в речах, произносимых с трибуны.