Всредние века иран (персия) был одним из крупнейших государств азии. к началу нового времени иранское государство, расположенное, на важных стратегических и торговых путях среднего востока, объединенное под властью династии сефе-видов, переживало период и культурного подъема, но с конца xvii в. он сменяется полосой упадка.в 1722 г. в иран вторглись афганцы, оккупировавшие большую часть его территории, а их предводитель мир-махмуд был провозглашен шахом ирана. борьбу за изгнание афганцев возглавил талантливый полководец надир-хан. афгднцы были изгнаны из ирана. в результате завоевательных походов надира, провозглашенного в 1736 г. шахом, на короткое время возникла обширная держава, в состав которой кроме собственно ирана вошли афганистан, бухара, хива, северная индия, закавказье. однако это непрочное объединение рухнуло после убийства надира в 1747 г. собственно иран распался на несколько феодальных владений, враждовавших между собой. ослабло иранское господство над закавказья, вновь обрела самостоятельность грузия. но иранские феодалы по-прежнему угнетали восточную армению и азербайджан. к концу xviii — началу xix в. иран был ослабевшим и раздробленным феодальным государством. более половины населения собственно ирана составляли различные иранские племена, свыше четверти — азербайджанцы. кроме того, в иране проживали туркмены, арабы, курды и др. около трети населения страны вело кочевой образ жизни. уровень социально- развития различных частей страны был неодинаков. особенно отсталыми были обширные районы обитания кочевых племен.
Н.и. никитин о характере присоединения сибири к россии статья посвящена не столько присоединения сибири, сколько вопроса и прежде всего — тем новым под, которые обозначились в последнее время в сибиреведческой в связи с изучением процесса расширения российского государства на восток. вполне закономерно, что процесс этот определялся и толковался в нашей на разных этапах ее развития по-разному. в дореволюционной преобладала концепция «завоевания сибири российским оружием», но при этом ряд крупных исследователей — и.н. болтин, н.я. данилевский, м.к. любавский — придерживались точки зрения о преимущественно мирном характере присоединения края[1]. в работах советских до 1940—1950-х годов речь тоже в основном шла о «завоевании», с тем, правда, отличием, что если в дворянско-буржуазной , за исключением работ так называемых областников («сибирских сепаратистов»), этому термину обычно не придавалось отрицательно- смысла, то в ранней марксистской литературе отрицательный подтекст явно присутствовал, а порой и доминировал, ибо перед ней была поставлена вполне определенная задача: разоблачение «колониальной политики царизма». «переломными» в плане определения характера вхождения территории северной азии в состав российского государства были 1960-е годы. после ввода в широкий научный оборот материалов, плохо вписывавшихся в «концепцию завоевания», и, видимо, не без влияния моментов конъюнктурно-политического характера [54] в.и. шунков, являвшийся тогда общепризнанным лидером сибиреведения, призвал коллег отдать предпочтение термину «присоединение» как включающему в себя «явления различного порядка — от прямого завоевания до добровольного вхождения». при этом шунков делал важные оговорки, в частности подчеркивал, что «отрицать наличие в этом процессе элементов прямого завоевания, сопровождавшегося грубым насилием, значит игнорировать факты»[2]. термин «присоединение» своей «всеохватности» (или, если угодно, «расплывчатости») устроил подавляющее большинство сибиреведов, однако в 1970-е годы, уже под явным давлением идеологического пресса (напомню, что тогда во имя «дружбы народов» историков, по сути дела, принуждали к отказу от освещения «негативных» сторон былых взаимоотношений народов ), в стала широко распространяться другая формулировка — о «преимущественно мирном» и даже «добровольном» характере вхождения в состав российского государства сибири (и не только сибири). «присоединение» же сторонникам более удобной для «интернационального воспитания трудящихся» формулировки не подходило именно из-за его «расплывчатости», допускающего и случаи «прямого завоевания». , самым ревностным и последовательным сторонником концепции «добровольного вхождения» был якутский г.п. башарин. не оспаривая факты военных столкновений го и коренного населения сибири, он, однако, не придавал им значения, определявшего ход и, тем более, суть политических событий на севере азии в хvi—хvii вв., рассматривая их в одном ряду с внутренними распрями самих сибирских народов и вооруженными конфликтами соперничавших друг с другом отрядов. в этой связи главной ошибкой в.и. шункова (в последние годы жизни тоже, кстати, отдававшего предпочтение концепции «мирного вхождения») г.п. башарин считал дробление «единого процесса» присоединения сибири на «мирную» и «немирную» составляющие. почему вхождение сибири в состав россии надо считать «единым процессом» (и что понимать под ним) башарин не установка на «мирное вхождение» оказала сильное воздействие на сибиреведение 1970—1980-х годов, , в частности, к широкому распространению в мнения о «в целом бескровном» характере включения сибири в состав россии, однако, вопреки утверждениям некоторых современных исследователей, открытой поддержки большинства все же не получила (и более того — в те же годы подвергалась критике). наиболее приемлемым для сибиреведов по-прежнему оставался термин «присоединение», в который каждый был волен вкладывать свой смысл[4]. [
