Несмотря на то, что азиатские походы не восстановили империю Тутмоса III, вся Палестина и, может быть, часть Северной Сирии продолжали платить дань фараону; на юге же граница империи находилась по-прежнему в Напате, ниже четвертых порогов. Бывали торжественные парады, когда великолепный фараон в расцвете сил принимал сановников империи, начиная с наследника престола и высокопоставленных особ и кончая главами отдаленных городов, – блестящую процессию, приносившую дань и подати со всего его царства, от южных пределов Нубии до хеттской границы в Сирии. Притекавшие богатства все еще служили высоким целям. Искусство продолжало процветать. Египетским скульптором никогда не производилось ничего совершеннее превосходной статуи юноши Рамзеса, шедевра Туринского музея, и даже колоссальные статуи, подобные находящимся в Абу-Симбеле, представляют собою прекрасные портреты. Если допускать, что искусство клонилось к упадку, все же не следует забывать, что в то время существовали мастера рельефа запечатлеть на камне изысканные, несмотря на свою холодность, черты любимой дочери фараона Бен-Анат. Как ни много недостает большому карнакскому храму в отношении чистоты работы, присущей созданиям XVIII династии, все же это самое внушительное здание в Египте, и в конце концов, как говорит Рескин, размеры сами говорят за себя. Тот, кто стоит впервые в тени его подавляющих своей величиной колоннад, этого леса могучих стволов, грандиознейших из когда-либо созданных человеческими руками, увенчанных выступающими капптелями нефа, из которых на каждой могут стоять одновременно сто человек; кто созерцает огромные пролеты его крыльев, покрытых сверху архитравами, весящими каждый сотню тонн, и знает, что в его стенах поместился бы весь собор Нотр-Дам, и притом далеко не вплотную; кто охватит взглядом колоссальный портал. над которым некогда находилась в качестве притолоки глыба более 40 футов длиной и около 150 тонн весом, – такой наблюдатель, говорю я, исполнится глубокого уважения к эпохе, создавшей этот величайший из когда-либо воздвигнутых людьми зал с колоннами. И если внимательный взор получит большее впечатление от его величины, нежели от красоты его линии, то не следует забывать, что те же самые архитекторы создали заупокойный храм фараона – Рамессеум, здание не уступающее тонкой красотой лучшим произведениям XVIII династии. Также и в Нубии, где узкая полоса земли между Нилом и скалами либо была недостаточна, либо не могла быть при для возведения каменных храмов, высеченных в скалах, святилища Рамзеса представляют собою ценный вклад в местную архитектуру. Ни одни посетитель храма в Абу-Симбеле никогда не забудет торжественного величия уединенного святилища, взирающего на реку из темных скал. Но в числе множества зданий, построенных для Рамзеса его архитекторами, неизбежно находилось немало таких, которые были лишены всякой жизни и свежести или, как пристройка к Луксорскому храму, были тяжелы, вульгарны и самой неряшливой работы. Все эти здания были украшены ярко расписанными рельефами, изображавшими отважные подвиги фараона во время различных его войн и, как мы уже отмечали, в особенности – его отчаянную борьбу в битве под Кадешем. Последняя представляла собой самую сложную композицию из числа тех, на какие дерзали египетские рисовальщики.
Девятнадцатый век был веком расцвета Великобритании. Великобритания была политической империей, которая контролировала большие территории по всему миру. До последней четверти столетия она производила больше товаров, чем любая другая страна мира.
Быстрый рост среднего класса частично был спровоцирован огромнейшим ростом населения. В 1815 году Великобританию населяло около 13 миллионов человек, к 1871 году это число удвоилось, а к 1914 году перевалило за 40 миллионов. Этот рост и перемещение людей из провинции в города изменили политический баланс, и к концу века большинство мужчин имели право голосовать. Политика и государственные дела стали собственностью среднего класса. Аристократы и монархия к концу девятнадцатого века обладали совсем незначительным влиянием. Однако, рабочий класс еще не нашел своего места в обществе и делах государства.
После 1815 года Великобритания хотела поставить себя на недосягаемую торговую позицию. Она хотела не просто расширить свою торговлю, но и контролировать мировые перевозки и мировые рынки. Однако, она не хотела колонизировать все земли. Были лишь некоторые территории, которыми Британия хотела обладать, но и то больше для усиления политического влияния, а не для успешной торговли.
Заботы по поддержанию баланса в Европе и контролю мировой торговли были главными задачами британской внешней политики столетия.