Модернизация Японии, проходившая под лозунгом "Реставрации Мэйдзи" (Мэйдзи исин), явилась компромиссом между консервативными силами и сторонниками обновления японского общества. Консерваторы согласились с обновлением в определенных областях общественной жизни, а сторонники обновления, в свою очередь, избрали путь обновления социальной системы при сохранении и поддержании традиций. И здесь мы еще раз можем убедиться в приверженности японцев основополагающему принципу японского мировоззрения – гармонии "ва". В отличие от Европы, в Японии выходцы из феодальных княжеств, представители торгово-промышленного капитала легко адаптировались к требованиям новой эпохи, что и предотвратило серьезные социальные конфликты, столь свойственные обществам переходного периода (соседний Китай, например).Следует обратить внимание и на ту обстановку, в которой происходили перемены. Новые японские лидеры вынуждены были взяться за переустройство страны в условиях угрозы иностранного вторжения, которая постоянно довлела над страной.Более того, Япония стояла перед лицом опасности крупномасштабного проникновения в страну иностранного капитала, обосновавшегося в японских портовых городах уже с первых годов Мэйдзи. Это ощущение внешней опасности подогревалось наличием в Японии (вплоть до 1899 года) института экстерриториальности для иностранцев, характерного для европейских колоний в Азии, и отсутствием собственной тарифной автономии, которой Япония добилась лишь в 1910 году.Всю тяжесть расходов по созданию нового общества правительство возложило, прежде всего, на плечи японских крестьян, благодаря труду которых и было достигнуто накопление необходимого для проведения реформ капитала. Приход в правительство представителей феодальной знати, торгово-ростовщического капитала, а не буржуазии, как это происходило в Европе, предопределили специфику капиталистического развития Японии, где в немалой степени сохранялись феодальные пережитки: помещичья собственность на землю, натуральная арендная плата, и полуфеодальные условия труда на предприятиях. Это, в свою очередь, сказалось и на характере и направленности самих реформ, проводимых новым правительством.Отставание от западных стран в области техники и технологии было особенно ощутимо, поэтому модернизация в этом направлении стала политикой нового правительства. При этом, из иностранного опыта перенималось, прежде всего, то, что отвечало потребностям страны.
Османская империя к началу XVIII в. представляла собой отсталую феодальную страну. Крестьяне - ее главная производительная сила - находились в крайне тяжелых условиях из-за чрезмерного налогового гнета. Основной налог с мусульманского населения - ашар (десятина) 1 - часто составлял практически половину всех натуральных доходов налогоплательщиков. Неизменно агрессивная политика правителей империи влекла за собой применение властями так называемых "чрезвычайных" налогов на военные нужды, что вело к еще большему повышению нормы феодальной эксплуатации. До конца XVI в. чрезвычайные налоги (текалиф-и орфие) 2 в отличие от ашара и джизьи, которые назывались текалиф-и шерие (шариатскими), взимались по строго установленному порядку - раз в пять лет, причем величина их точно фиксировалась и раскладывалась на податные единицы (авариз-ханеси). Серьезный социально-экономический кризис Османской империи на рубеже XVI-XVII вв. привел к резкому повышению чрезвычайного налогообложения3, к переводу этих налогов в денежное выражение (бедель) 4 и к их ежегодным сборам. Кроме уже введенных налогов текалиф-и орфие в XVII в. появились новые - текалиф-и шакка 5, представлявшие собой произвольно вводимые поборы провинциальных правителей6. Центральные власти, хотя и мирились с ними, долгое время рассматривали эти поборы как незаконные7. В начале же XVIII в. правительство узаконило текалиф-и шакка; они стали именоваться имдад-и хазарие8 и рассматривались как некая наместникам в мирное время. Несмотря на эту меру, налоги текалиф-и шакка не исчезли. Более того, по примеру провинциальных властей органы местного управленйя и суда, т. e. аяны, кадии, воеводы, тоже вводили особые налоги в свою пользу. Они назывались аяние, аянлык джаизеси, хардж-и имза, дефтер акчеси 9 и т. д. Эти налоги, вошедшие в практику в XV111 в., формально утверждены не были, но просуществовали вплоть до Танзимата 10. Усилению эксплуатации крестьян и введенная в конце XVII в. система пожизненных откупов налогов - маликяне ("поместье"). Ранее в Османской империи повсеместно была распространена система откупов ильтизам ("аренда", "откуп") -так называлась отдача права сбора налогов на один или два года. При системе ильтизам откупщик сразу вносил определенную сумму в казну за право сбора одного или нескольких налогов, что обратить натуральные поступления в деньги еще до начала сбора урожая. После этого он всеми правдами и неправдами выжимал из податного населения гораздо большую сумму для личного обогащения. Откупщиками обычно были крупные феодалы, губернаторы провинций, все чаще ими становились придворные, назначавшие в откупленные ими владения своих представителей11. В 1694/95 г. (1106г.х.) правительство, желая поправить бедственное состояние казны и в какой-то степени уменьшить произвол откупщиков, применило в восточных вилайетах империи - Дамаск, Халеб, Диярбекир, Мардин, Айнтаб, Малатья, Адана и Токат - систему маликяне12. В этих вилайетах казна заключала с откупщиками пожизненный контракт, по которому те обязывались ежегодно вносить налоги в казну, что должно было побуждать их в какой-то мере заботиться о налогоплательщиках (крестьянах прежде всего) и не доводить их до бедственного положения, поскольку в таком случае сам откупщик терял источник дохода.
