Орфографическая реформа 1917—1918 годов состояла в изменении ряда правил русского правописания, что наиболее заметным образом проявилось в виде исключения нескольких букв из состава русского алфавита.
Декретом за подписью советского Народного комиссара по просвещению А. В. Луначарского, опубликованным (без даты) 23 декабря 1917 года (5 января 1918 года), «всем правительственным и государственным изданиям» (среди прочих) предписывалось с 1 января 1918 года «печататься согласно новому правописанию». С нового года первый номер официального органа печати СНК газеты «Газета временного рабочего и крестьянского правительства» вышел (равно как и последующие) в реформированной орфографии, в точном соответствии с изменениями, предусмотренными в Декрете (в частности, с использованием буквы «ъ» только в разделительной функции).
Немало произведений написано Екатериной на французском языке. Особняком писательского творчества стоит переписка правительницы с известными французскими просветителями. Среди них наибольшей известностью пользовались и в Западной Европе и в России ее письма к философам-просветителям, прежде всего и главным образом к Вольтеру, затем к Дидро, Гримму и другим. Эти письма имели довольно разнообразную жанровость. Интерес самодержавной правительницы России к французскому Просвещению и его виднейшим представителям был вызван, во-первых, не только личными, но и государственными соображениями: поддерживая дружбу с тогдашними властителями дум, используя лесть и подкуп, Екатерина II очень рассчитывала на их поддержку в осуществлении собственных политических идей. Вольтер, д'Аламбер, Дидро и Гримм разделяли ее интересы, и оправдывали ее в глазах общественного мнения Европы. Во-вторых, безусловная принадлежность Екатерины II к французской, в частности и политической, культуре никоим образом не сказывалась на ее резко негативном отношении к политике Франции в Европе. Не жаловала она и самого Христианнейшего короля Людовика XV. Константин Грюнвальд, русский историк, живший во Франции, был убежден, что императрица «не любила ни Франции, ни ее политики», несмотря на увлечение идеями французских просветителей. Французский историк Альфред Рамбо, напротив, полагал, что Екатерина была убежденным франкофилом.