Достоинства и недостатки крестьянских общин
Община не давала упасть слабым, поддерживала порядок (в масштабах России порой была единственным организующим началом), благотворно влияла на нравственность (мнение мира было важно, все на виду). Действительно, община тормозила проникновение капитализма в деревню, насаждала уравниловку, не давала развернуться сильным и крепким хозяевам. Действительно, община успешно использовала вековой опыт земледелия («Все ученые агрономы практике у нас учатся, а не мы у них», — заявил тамбовский крестьянин Рябов в Первой Государственной думе), но и сдерживала внедрение новых методов ведения сельского хозяйства, упрямо держась традиции, предпочитая делать все по старинке, как отцы и деды учили. Ее достоинства были продолжением ее недостатков .
Другое дело, что в том виде, как она была, со всеми сильными и слабыми сторонами, она устраивала крестьянство и соответствовала его представлениям о жизни. Она могла не нравиться представителям государственной власти, интеллигентам, реформаторам, промышленникам и т. д. Но для крестьянина ее существование обеспечивало хоть какую-то стабильность в бурном мире второй половины XIX — начала XX в.
Своеобразный эксперимент на выживаемость общины , продемонстрировавший ее смысл, назначение и роль в крестьянской жизни и развитии экономики, был проведен в начале XX в. Результаты этого своеобразного эксперимента не были получены полностью. Однако то, что было осуществлено, позволяет сделать интересные выводы.
Речь идет о так называемой столыпинской реформе. П. А. Столыпин (1862–1911), председатель Совета министров, лучше всего выразил свою идею во время выступления в Государственной думе 5 декабря 1908 г. Он делал ставку не на «пьяных и слабых», а на «разумных и сильных». Он заявлял, что «нельзя ставить преграды обогащению сильного для того, чтобы слабые разделили с ним его нищету». А для этого прежде всего надо «избавить его от кабалы отживающего общинного строя» (Сидоровнин, 2002: 275–276).
Таким образом, правительством был взят курс на разрушение общины и одновременно того главного принципа, которым она жила, — общественной справедливости. Реформа (начата в 1906 г., закон принят в 1910 г.) стимулировала выход из общины , не только разрешая, но и поощряя выселение на хутора и отруба. Вышедший из общины хозяин мог теперь самостоятельно принимать все решения, сам определять сроки работ, имел возможность применять любую технику, расширять посевные площади. С другой стороны, недостатком подобного рода независимости являлось отсутствие сложившейся инфраструктуры соседей, более того, нередко между общинниками и самостоятельными хозяевами («выскочками», по мнению крестьян) разгоралась настоящая вражда. К тому же сделать все это: выселиться, обзавестись техникой, расширить посевные площади, нанять работников для их обработки — могли только зажиточные крестьяне. Община теряла крепких богатых хозяев, обескровливалась, лишалась определенного равновесия хозяйственных сил.
Итоги реформы подвести непросто: цифры крайне противоречивы. В советское время, как правило, писали о ее полном провале, чтобы показать, что мирного пути развития России , через реформы, не было, единственный выход — революция (см.: Ковальченко, 1991). Историки-эмигранты как раз наоборот делали упор на ее успехи, доказывая, что альтернатива революции в стране была (Пушкарев, 2001: 421–422). Отсюда и противоречивость статистических данных.
В конце 1920-х гг. в различных газетах шли дискуссии на тему: « Община — это хорошо или плохо для крестьянина?». Очевидно, что дело шло к концу, и газеты готовили почву к расставанию с общиной. Голоса, правда, разделились, единодушия не было. Но это письма из газетных архивов, информация на страницы газет попадала после тщательного отбора. Вот подлинные голоса крестьян, с сохранением орфографии оригиналов.
Сократи некоторые вещи которые не особо важны
Трицера́топсы — род растительноядных динозавров из семейства цератопсид, существовали в конце маастрихтского века мелового периода и начале палеоценовой эпохи палеогенового периода, примерно от 68 до 60 миллионов лет назад на территориях современной Северной Америки и Индии. Имея большой костяной воротник, три рога на морде, крупные толстые конечности и сходное сносорогом телосложение, трицератопсы являются одними из наиболее узнаваемых динозавров. Возможно, самый крупный хищник того времени — тираннозавр — мог охотиться на трицератопсов, но неясно, могли ли они сражаться друг с другом, как это часто изображается.
Полный скелет трицератопса до сих пор не найден, было обнаружено множество частичных скелетов, с момента открытия в 1887 году. О функциях наростов и рогов давно идут дискуссии. Традиционно они рассматриваются в качестве оборонительного оружия против хищников, но самые новые теории утверждают, что более вероятно, что они использовались при ухаживании и для демонстрации, так же, как и рога современных оленей, горных козлов, или жуков-носорогов.
Хотя трицератопс является наиболее известным из цератопсид, точное положение этого рода в семействе было дискуссионным. В настоящее время валиднымисчитаются два вида Triceratops horridus и Triceratops prorsus, хотя ошибочно были описаны и другие. Последние исследования показали, что трицератопс являлся молодой особью торозавра, который раньше выделялся в отдельный вид родственных цератопсид
Трицератопс самый известный из цератопсид — семейства крупных рогатых динозавров. Точное местоположение трицератопсов в классификации цератопсид обсуждалось на протяжении многих лет. Проблема классификации заключалась главным образом в том, что одновременно имелись рожки на воротнике (как у центрозаврин) и длинные рога на лбу (как у хасмозаврин). В первой классификации рогатых динозавров Ричард Лулл предположил существование двух филогенетических групп цератопсид: одна от моноклона и центрозавра приводит к трицератопсам, а другая включает в себя подобных цератопсу и торозавру, таким образом трицератопсы рассматриваются как центрозаврины, хотя современного разделения на подсемейства тогда ещё не было. Лишь позднее, поддерживая эту точку зрения, были формально описаны эти два подсемейства — коротковоротниковые центрозаврины (в том числе трицератопсы) и длинноворотниковые хасмозаврины.
В 1949 году Чарльз Штернберг подверг предположение Лулла сомнению и предположил, что трицератопсы были ближе родственны арриноцератопсу и хасмозавру, основывая своё утверждение на строении черепа и рогов. Однако это предположение игнорируется в работах Джона Остром и Дэвида Нормана, в которых трицератопсы рассматриваются в качестве центрозаврин.
Последующие открытия и исследования подтвердили мнение Штернберга о расположении трицератопсов в подсемействе хасмозаврин, и в 1990 году Лемэн формально отнёс трицератопсов к ним, основываясь на нескольких морфологических особенностях. Трицератопсы действительно хорошо вписываются в рамки подсемейства хасмозаврин, кроме одной особенности воротника. Дальнейшие исследования, проведённые Питером Додсоном, в том числе кладистический анализ 1990 и 1993 года, доказывают принадлежность трицератопсов к подсемейству хасмозаврин.
