В 1710 году, вскоре после Полтавской битвы, по настоянию крымского хана Девлет-Гирея II (1708—1713) и шведского короля Карла XII Османская империя, опасаясь роста влияния России в Польше и на Балканах, объявила ей войну. Победа на р. Прут 120-тысячного войска османов и 70-тысячной ханской конницы над 38-тысячной русской армией и 5-тысячным ополчением молдаван, а также набеги в 1711 и 1713 гг. на Украину, в 1717 г. на Среднее Поволжье (вплоть до Тамбова и Симбирска) временно укрепили престиж ханства. В 1711—1713 гг. русская дипломатия с трудом отбилась от ханского требования возобновить ежегодные подарки («поминки»), которые Россия перестала выплачивать с 1686 г. Тайные переговоры Девлет-Гирея II с правительством Петра I о переходе Крыма в русское подданство были всего лишь дипломатической разведкой.
В первой половине XVIII в. из Крыма, по свидетельству католического миссионера К. Дюбаи, ежегодно вывозилось 20 тыс. рабов. Около 60 тыс. невольников из славян, грузин, валахов, молдаван, абхазцев, адыгов, венгров использовалось в самом ханстве в основном для сельскохозяйственных работ.
Политическая жизнь Крыма характеризовалась в XIV в. ожесточенной борьбой между различными феодальными группами. Крупные беи и мурзы открыто выступали против ханской власти, периодически вспыхивали бунты среди ногайцев. Ханский престол часто переходил из рук в руки из-за произвола турецких султанов.
В первой трети XVIII в., в правление Менгли-Гирея II (1724—1730), политическая ситуация несколько изменилась. Опираясь на поддержку мусульманского духовенства (улемов), хан истребил часть мятежной знати Крыма. Менгли-Гирей произвел вместе с тем снижение размера налогов и повинностей и провел некоторые другие мероприятия. Однако эти незначительные в целом уступки народу не могли поправить тяжелое положение страны.
Крымское ханство отставало не только в экономическом, но и в военном отношении. Легкая крымская конница, доказавшая свою выносливость и бое в длительных переходах до Люблина, Москвы, Венгрии и даже до Восточной Пруссии и Месопотамии, конница, до совершенства отработавшая тактику захвата полона, не умела защищать и штурмовать крепости, не владела огнестрельным оружием. До конца ХVIII в. значительная часть воинов была вооружена луками и деревянными пиками. Порта, заинтересованная в «набеговой» специализации ханства, переняла на себя значительную часть государственных функций в Крыму — финансы, суды, содержание крепостей, артиллерии. Даже ханская гвардия из 1200 янычар с ружьями и легкими пушками предназначалась фактически для свержения неугодных ханов, но не для их охраны.
Сохранялись пережитки патриархальных отношений — родовое владение имуществом и землей, кровная
месть, племенное деление.
В 1735 г. началась длившаяся до 1739 г, русско-турецкая война. Поводом для нее послужили набеги в 1735 г. крымских татар на Украину и военный поход крымского хана Каплан-Гирея II (1730—1736) через владения России на враждебный османским султанам Иран. Русское правительство объявило о намерении освободить 20 тыс. томившихся в Крыму соотечественников и вернуть крепость Азов.
В 1736—1738 гг. русские войска, в разгар войны с Турцией, трижды вторгались на Крымский полуостров. Ханское войско не смогло оказать сопротивления. При подходе русских к Бахчисараю татарские отряды разорили треть населенных христианами (греками и армянами) кварталов своей столицы. Еще четверть города вместе с ханским дворцом сгорела 28—29 июня 1736 г. после вступления туда войск под командованием фельдмаршала Б. К. Миниха. В этом же году часть ногайцев принесла присягу на верность России.
Война 1735—1739 гг. показала слабость ханских ополчений и ненадежность степного «ногайского щита». Осознание феодалами уязвимости северных границ привело к уменьшению, а затем и прекращению крупных набегов. Определенную роль при этом сыграли и хозяйственные процессы, связанные с дальнейшим оседанием кочевников и развитием земледелия. Вместе с тем росла и городская культура, на формирование которой оказывали влияние поселившиеся в крае османы (турецкая обстановка в домах, этикет и пр.). В мирной обстановке, по отзывам современников, в том числе и русских (например, П. А. Сумарокова), татары отличались большим дружелюбием, гостеприимством и
7 столетие, Россия, точнее — все ещё «Русь». Общество и государство, закрытые от иноземных контактов и влияний на протяжении многих веков, начинают потихонечку, по миллиметру буквально, выглядывать из толстой своей раковины, как улитка, тревожно и неохотно, расправляет «рожки» и «глазками», каждый миг готовая нырнуть обратно и закрыться навеки.
Культура Руси очень консервативна и традиционна. Образ жизни, мировоззрение и мироощущение подавляющего большинства жителей территории не менялись сотни лет. «Литература» — легенды и сказания, народные заунывные песни, когда-то перенесенные странниками или берущими истоки в библейских евангельских текстах. Никакой светскости, эпиграмм, художественных произведений — это вам не Франция! Живопись — иконопись. До 17 века русские художники портретов, пейзажей и натюрмортов не писали. Да и понятия такого — «художник» — не было в принципе. Иконописец, ремесленник, мастер. Музыкой светской также «не пахло».
Кроме того, «Смутное» время вообще культурно-развлекательных мероприятий не поощряло. Нужно было сидеть тихо и не высовываться. Иначе — худо будет.
Но бури, даже самые страшные и жестокие, проходят. Из-за туч робко выглядывает солнце. Пришел на смену ужасам и кровавым рекам 17 век. Русь начала превращение из гусеницы — в бабочку — в «Россию».
Потихоньку стало меняться отношение к «немцам» — иноземцам и иноверцам, а потому «псам неверным». Где-то в сознании только что оформившейся человеческой личности загорелась тускленьким светом лампочка, сигнализирующая о том, что «Европы» — это не ад. Там тоже люди живут обыкновенные, пусть и на нас не похожие. Все больше архитекторов, живописцев, скульпторов и ювелиров стало в Россию прибывать. По приглашению самого царя! А царь, как известно, не только в 17 веке, но и до последнего дня великой империи символом Божьей власти являлся. И критиковать его, спорить с ним — никто и подумать не мог.
Таким образом, иноземные подданные, талантливые мастера, ремесленники-умельцы, привнесли, по мере возможностей и сил, западное влияние в традиции русского искусства.
От иконописи отделилась (медленно и практически незаметно для невнимательного зрителя) светская живопись. Именно в 17 веке начали писать «парадные» портреты. Далеко им было до голландских мастеров с их тончайшим психологизмом, эмоциональным накалом, символизмом и реализмом. «Наш» портрет был велик, роскошен, схематизирован. Фигуры изображались в полный рост и являли собой не конкретного человека, а представителя определенного общественного класса. Это, впрочем, не означает, что лица изображенных были лишены сходства с моделями. Упор делался не на мимику, индивидуальность и субъективизм, а на детальную прорисовку костюма, парика и украшений. Зато сегодня подобные картины незаменимы и ценны для историков моды.
Влияние европейцев проникло и в быт. Не таким страшным грехом оказалось брадобрейство. Строжайший негласный запрет на дегустацию иноземной еды и питья был ослаблен, а к концу века и вовсе снят.
Новшества постепенно ассимилировались и растворялись в исконно русской культуре, становились неотъемлемой частью российских национальных традиций.