Австрийский социалист Эрнст Фишер, несколько лет живший в Москве, в своей книге "Жизнь и смерть Иосифа Сталина " пишет, что это не Сталин взбирался на вершину власти, а народ выталкивал его на эту вершину, иногда против его желания. То, что народ требовал от Сталина стать диктатором и навести в стране порядок, вполне правдоподобно и легкообъяснимо. Исповедуемый первой генерацией революционеров интернационализм вначале ассоциировался в сознании масс с величием России, выполняющей миссию освобождения угнетённого рабочего класса всего мира от эксплуататоров.
Наши парни шли воевать, "чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать". Но к концу 20-х годов становилось всё очевиднее, что мировой революции не будет. А вот наше Отечество под лозунгами Интернационала превращалось в нечто непонятное, чуждое русскому духу, крикливое и неприличное.
В трамвай садились совершенно голые люди с плакатом на груди «Долой стыд!». Идя домой с работы, жена могла зайти на 10 минут в загс и в одностороннем порядке развестись с ничего не подозревающим об этом мужем. Новорождённым давали какие-то дикие имена: либо из революционных сокращений, либо из перевёрнутых фамилий вождей (Октябрина, Даздраперма, Владилен и т. д.).
Австрийский социалист Эрнст Фишер, несколько лет живший в Москве, в своей книге "Жизнь и смерть Иосифа Сталина " пишет, что это не Сталин взбирался на вершину власти, а народ выталкивал его на эту вершину, иногда против его желания. То, что народ требовал от Сталина стать диктатором и навести в стране порядок, вполне правдоподобно и легкообъяснимо. Исповедуемый первой генерацией революционеров интернационализм вначале ассоциировался в сознании масс с величием России, выполняющей миссию освобождения угнетённого рабочего класса всего мира от эксплуататоров.
Наши парни шли воевать, "чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать". Но к концу 20-х годов становилось всё очевиднее, что мировой революции не будет. А вот наше Отечество под лозунгами Интернационала превращалось в нечто непонятное, чуждое русскому духу, крикливое и неприличное.
В трамвай садились совершенно голые люди с плакатом на груди «Долой стыд!». Идя домой с работы, жена могла зайти на 10 минут в загс и в одностороннем порядке развестись с ничего не подозревающим об этом мужем. Новорождённым давали какие-то дикие имена: либо из революционных сокращений, либо из перевёрнутых фамилий вождей (Октябрина, Даздраперма, Владилен и т. д.).
