В XIV в. возобновились прерванные монголо-татарским нашествием связи Руси с Афоном и Константинополем, крупнейшими центрами культурных контактов между греками, болгарами, сербами и русскими. В последние десятилетия XIV в. и в первую половину XV в. Иерусалимский устав получил широкое рас в Древней Руси. Тогда же южнославянские рукописи были перенесены на Русь, где под их влиянием начались « книжная справа » – редактирование церковных текстов и реформа литературного языка. Основные направления реформы заключались в « очищении » книжного языка от « порчи » (сближения с разговорной речью) , его архаизации и грецизации. Обновление книжности было вызвано внутренними потребностями русской жизни. Одновременно со « вторым южнославянским влиянием » и независимо от него проходило возрождение древнерусской литературы . Усердно разыскивались, переписывались и рас сочинения, сохранившиеся от эпохи Киевской Руси. Возрождение домонгольской литературы в сочетании со « вторым южнославянским влиянием » обеспечило стремительный взлет русской книжности в XV в. С конца XIV в. в русской литературе происходят изменения риторического порядка. В это время появляется и развивается особая риторически украшенная манера изложения, которую современники называли « плетением словес » . « Плетение словес » возродило риторические приемы, известные в красноречии Киевской Руси ( « Слово о Законе и Благодати » Илариона, « Память и похвала князю русскому Владимиру » Иакова, сочинения Кирилла Туровского) , но придало им еще б o льшую торжественность и эмоциональность. В XIV–XV вв. древнерусские риторические традиции обогатились вследствие усилившихся связей с южнославянскими литературами . Русские книжники познакомились с риторически украшенными произведениями сербских агиографов XIII–XIV вв. Доментиана, Феодосия и архиепископа Данилы II, с памятниками болгарской тырновской литературной школы (прежде всего с житиями и похвальными словами патриарха Евфимия Тырновского) , с Хроникой Константина Манассии и « Диоптрой » Филиппа Пустынника – южнославянскими переводами византийских стихотворных произведений, выполненными в XIV в. орнаментальной, ритмической прозой.
« Плетение словес » достигло наивысшего развития в творчестве Епифания Премудрого. Ярче всего этот стиль проявился в « Житии Стефана Пермского » (1396–98 или язычников коми-зырян, создателя пермской азбуки и литературного языка, первого епископа Пермского. Менее эмоционален и риторичен Епифаний Премудрый в жизнеописании духовного воспитателя русского народа Сергия Радонежского (закончено в 1418–19). Житие показывает в лице Сергия Радонежского идеал смирения, любви, кротости, нищелюбия и нестяжательности.
Первым показателем того, что старая экономическая система исчерпала возможности, стало замедление, а затем и прекращение роста производства риса в XVIII в. Одновременно в японской деревне началось скрытое обезземеливание крестьян, которые попадали в финансовую зависимость от сельских богатеев и ростовщиков и были вынуждены платить двойную ренту: землевладельцу и кредитору.
Кризис в социальной сфере проявился в разрушении сословных границ и сословных регламентации. Крестьянство постепенно распадалось на зажиточную сельскую верхушку и огромную массу малоземельных арендаторов и пауперов. Деревенские богатеи, торговцы и ростовщики приобретали землю, создавая прослойку «новых помещиков», которые были одновременно и землевладельцами, и торговцами, и предпринимателями. Разложение охватило и сословие самураев, которые все чаще переходили к невоенным видам деятельности. Часть князей из-за сокращения доходов от ренты начала создавать мануфактуры и торговые дома. Рядовые самураи, теряя рисовые пайки от хозяев, становились врачами, учителями, работниками на мануфактурах князей. В то же время торговцы и ростовщики, прежде самые презираемые сословия, получили право покупать самурайские титулы.
В конце XVIII в. в Японии стали заметны признаки и политического кризиса. В это время увеличилось число крестьянских восстаний, тогда как в XVII в. борьба крестьян проходила в виде петиционных кампаний. Одновременно началось формирование оппозиции сегуну в составе «новых помещиков», торговцев, ростовщиков, самурайской интеллигенции, втянутых в предпринимательскую деятельность князей. Эти слои были недовольны внутренними таможнями, регламентациями, отсутствием юридических гарантий неприкосновенности собственности и жизни.
Япония оказалась накануне социальной революции. Однако оппозиция до середины XIX в. воздерживалась от открытых выступлений, боясь репрессий со стороны сегуна.