Рыцари и добровольцы. Французская нация, во главе своего короля, выставила значительные силы. Как сам король Людовик VII, так и феодальные французские князья выказали много сочувствия делу Второго крестового похода; собрался отряд численностью до 70 тысяч. Цель, которую предстояло достигнуть Второму крестовому походу, была ясно намечена и строго определена. Задача его состояла в том, чтобы ослабить моссульского эмира Зенги и отнять у него Эдессу. Эту задачу успешно выполнило бы и одно французское войско, состоявшее из хорошо вооруженной армии, которая по пути увеличилась вдвойне приставшими добровольцами. Если бы крестоносное ополчение 1147 г. состояло из одних французов, оно направилось бы другим путем, более кратким и более безопасным, чем тот, который оно избрало под влиянием германцев. Французы в политической системе той эпохи представляли нацию, совершенно обособленную, которая своими ближайшими интересами склонялась к Италии. Сицилийский король Рожер II и французский король находились в близких отношениях. Вследствие этого для французского короля всего естественнее было избрать путь через Италию, откуда он мог, воспользовавшись норманнским флотом и также флотом торговых городов, которые, как мы видели раньше, явились такими энергичными в Первом крестовом походе, удобно и скоро прибыть в Сирию. Этот путь представлялся более кратким и удобным уже потому, что он приводил крестоносцев не во враждебные владения мусульман, а в те земли Сирии и Палестины, которые принадлежали уже христианам; этот путь, следовательно, не только не требовал бы от крестоносного ополчения никаких жертв, а, напротив, обещал ему вполне благоприятные результаты. Кроме того, путь через южную Италию имел за собой еще то преимущество, что к ополчению мог присоединиться и сицилийский король. Людовик VII, снесшись с Рожером II, готов был двинуться через Италию.
Германский король был носителем совершенно противоположных политических идей. Постоянное стремление германской нации завладеть южной Италией ставило каждого германского короля в необходимость считать до тех пор свою задачу неоконченною, пока он не побывал в Италии и в Риме, не получил от папы императорской короны, а от итальянского населения присяги на верность. С этой стороны стремления германских королей угрожали прямо интересам нормандского влияния в южной Италии и в данную минуту интересам сицилийского короля Рожера II. Сила сицилийского короля была обусловлена слабым влиянием в Италии германского императора. Естественно, что Рожер II был далеко не в благоприятных отношениях с императором; между двумя народностями, германской и норманнской, не могло быть союза. Но в рассматриваемую эпоху дело было гораздо хуже. Конрад менее всего задавался целью заключать союзы с западноевропейскими державами; напротив, незадолго перед тем он заключил союз с Византией. В союзе германского короля с византийским императором таилось осуществление той задачи, которую старался выполнить еще Алексей Комнин во время Первого крестового похода: германскому королю и византийскому царю представлялась полная возможность взять в свои руки крестоносное движение и повести его к осуществлению своих задач. Участие французского короля во Втором крестовом походе усложняло и затрудняло разрешение этой задачи; но тем не менее у Конрада III и Мануила Комнина оставалась полная возможность сообща направить движение к общехристианской цели и играть в этом движении главную роль.
Можно написать о промышленности Донбасса в ходе ВОВ - сначала о героической работе заводов до эвакуации, переходе на военные нужды, а затем уже в эвакуации - куда уезжали какие предприятия, как быстро начали работать, сколько продукции давали - примерно так. Об освоении новых угольных месторождений силами эвакуированных специалистов. Идея примерно такая. Сделать основной упор на промышленность, продолжавшей работать и в эвакуации. Ну и о работе шахт, которые немецкие оккупанты пытались восстановить и заставить работать на Германию - что ничего из этого не вышло.
Религия древних египтян зародилась в первобытнородовых общинах и за 3000 лет длительный путь развития до сложных теологических систем Востока: от фетишизма и тотемизма, до политеизма и монотеистического мышления — признание единого культа бога Атона, появились теогония и космогония, культ, разнообразные мифы, представления о загробной жизни, организации клира (жречество) и его положения в обществе, обожествление фараона и т. д. В Египте была впервые сформулирована концепция единобожия во время правления фараона Эхнатона. Этот фараон предпринял попытку религиозной реформы, целью которой было централизовать египетские культы вокруг бога Солнца, Атона. Идея не прижилась, во многом по причине неудачного правления Эхнатона.
Религия Древней Греции
Одной из самых сложных и тщательно разработанных систем политеистического мировоззрения была религия древней Греции и древнего Рима. У древних греков существовал многочисленный, но строго очерченный пантеон человекоподобных богов (Зевс, Аполлон, Афродита и т. д. ) и полубогов (героев) , и внутри этого пантеона существовала жёсткая иерархия. Древнегреческие боги и полубоги ведут себя так же, как ведут себя люди, и, в зависимости от их поступков, происходят те или иные события. Антро сущность богов естественным образом предполагает, что добиться их благосклонности можно материальными средствами — подарками (в том числе человеческими и иными жертвами) , уговорами (то есть обратиться к ним с молитвой, которая, в том числе, может иметь характер самовосхваления или даже обмана) или особыми поступками.
Французская нация, во главе своего короля, выставила значительные силы. Как сам король Людовик VII, так и феодальные французские князья выказали много сочувствия делу Второго крестового похода; собрался отряд численностью до 70 тысяч. Цель, которую предстояло достигнуть Второму крестовому походу, была ясно намечена и строго определена. Задача его состояла в том, чтобы ослабить моссульского эмира Зенги и отнять у него Эдессу. Эту задачу успешно выполнило бы и одно французское войско, состоявшее из хорошо вооруженной армии, которая по пути увеличилась вдвойне приставшими добровольцами. Если бы крестоносное ополчение 1147 г. состояло из одних французов, оно направилось бы другим путем, более кратким и более безопасным, чем тот, который оно избрало под влиянием германцев. Французы в политической системе той эпохи представляли нацию, совершенно обособленную, которая своими ближайшими интересами склонялась к Италии. Сицилийский король Рожер II и французский король находились в близких отношениях. Вследствие этого для французского короля всего естественнее было избрать путь через Италию, откуда он мог, воспользовавшись норманнским флотом и также флотом торговых городов, которые, как мы видели раньше, явились такими энергичными в Первом крестовом походе, удобно и скоро прибыть в Сирию. Этот путь представлялся более кратким и удобным уже потому, что он приводил крестоносцев не во враждебные владения мусульман, а в те земли Сирии и Палестины, которые принадлежали уже христианам; этот путь, следовательно, не только не требовал бы от крестоносного ополчения никаких жертв, а, напротив, обещал ему вполне благоприятные результаты. Кроме того, путь через южную Италию имел за собой еще то преимущество, что к ополчению мог присоединиться и сицилийский король. Людовик VII, снесшись с Рожером II, готов был двинуться через Италию.
Германский король был носителем совершенно противоположных политических идей. Постоянное стремление германской нации завладеть южной Италией ставило каждого германского короля в необходимость считать до тех пор свою задачу неоконченною, пока он не побывал в Италии и в Риме, не получил от папы императорской короны, а от итальянского населения присяги на верность. С этой стороны стремления германских королей угрожали прямо интересам нормандского влияния в южной Италии и в данную минуту интересам сицилийского короля Рожера II. Сила сицилийского короля была обусловлена слабым влиянием в Италии германского императора. Естественно, что Рожер II был далеко не в благоприятных отношениях с императором; между двумя народностями, германской и норманнской, не могло быть союза. Но в рассматриваемую эпоху дело было гораздо хуже. Конрад менее всего задавался целью заключать союзы с западноевропейскими державами; напротив, незадолго перед тем он заключил союз с Византией. В союзе германского короля с византийским императором таилось осуществление той задачи, которую старался выполнить еще Алексей Комнин во время Первого крестового похода: германскому королю и византийскому царю представлялась полная возможность взять в свои руки крестоносное движение и повести его к осуществлению своих задач. Участие французского короля во Втором крестовом походе усложняло и затрудняло разрешение этой задачи; но тем не менее у Конрада III и Мануила Комнина оставалась полная возможность сообща направить движение к общехристианской цели и играть в этом движении главную роль.