Экономическим последствием зависимости Руси от Орды был так называемый "ордынский выход" - система двойного налогообложения, когда крестьяне и ремесленники были вынуждены отдавать налог не только своему князю, но и ордынскому баскаку. Впоследствии, когда некоторые русские князья (такие, как, например, Иван Калита) взяли на себя обязанность собирать "ордынский выход", это росту только этих городов - остальные по-прежнему оставались под двойным гнётом. Это замедлило и ослабило развитие Руси, кроме некоторых избранных городов, таких, как Москва. С другой стороны, часть дани Орде использовалась на создание на Руси управленческой инфраструктуры, в первую очередь, ямской гоньбы - почтовой системы для ханских гонцов, которая впоследствии перешла во владение Руси и по становлению независимого Российского государства.
Политическим последствием зависимости Руси от Орды была невозможность объединения русских княжеств. Орде было выгодно раздробленное состояние Руси, когда единственной силой, стоящей над княжествами, являлась сама Орда, которая утверждала любого князя своими "ярлыками" или отказывала в таковом утверждении.
Наконец, социальные последствия были многочисленны и негативны, и восходили в конечном счете к экономике. Из-за замедления роста городов не сформировалось устойчивого сословия горожан и купцов, которые могли бы соперничать в могуществе с князьями, поэтому ещё долгое время после ликвидации ордынской власти в России сохранялся феодализм и не было движения в сторону капитализма.
Но на тех же гробничных рельефах изредка изображается рынок для мелкого обмена, участниками которого были, по-видимому, также труженики вельможеского хозяйства. Здесь шла бойкая торговля: зерно, хлеб, овощи, рыбу обменивали на рыболовные крючки, обувь, зеркала, бусы, другие ремесленные изделия. Мерилом стоимости было зерно или полотно. Наличие такого рынка можно объяснить существованием определенного избытка пищевых продуктов у части тружеников, а также, вероятно, и существованием в ремесленном производстве урочной системы. Норма выработки была, видимо, близка к полной производительной возможности работника, но, выполнив свой урок, он, наверное, мог изготовить дополнительные изделия, которые уже считались принадлежащими лично ему и могли быть обменены на рынке. Если это действительно было так, то работники вельможеского хозяйства могли обладать определенной личной движимостью и распоряжаться ею по своему усмотрению. Царское и храмовое хозяйства эпохи Древнего царства, от которых до нас дошли значительно более скудные сведения, судя по всему, были организованы по тому же принципу. Сейчас наши представления об организации храмового хозяйства становятся более определенными благодаря сенсационному открытию чехословацкой экспедицией архива припирамидного храма Неффиркара в Абу-Сире. Сведений о средних и мелких хозяйствах этой эпохи у нас почти нет.
Учитывая несомненно большую роль вельможеских хозяйств в экономике страны эпохи Древнего царства, необходимо выявить их связь с царским (государственным) хозяйством. Известно, что в египетских памятниках "собственный дом" вельможи выступает как нечто "внешнее" по отношению к "внутреннему", государственному (царскому) хозяйству. В состав "собственного дома" вельможи входили земли и имущество, унаследованные от родителей. Владельцами такого наследия становились по преимуществу старшие сыновья покойного главы семейства. Вот почему, в частности, младшие братья вельможи вынуждены были служить в его доме, кормиться за счет его хозяйства. Вельможа мог располагать имуществом, полученным по завещанию от других лиц, а также доставшимся ему "за вознаграждение", т.е. купленным. Складывается впечатление, что унаследованным, завещанным, купленным имуществом и землей вельможа имел право распоряжаться по своему усмотрению, как своей полной собственностью, своим достоянием "по истине" (именно из этого достояния вельможа, вероятно, выделял землю и средства на обеспечение своего заупокойного культа, предусматривавшего содержание большого штата заупокойных жрецов при его гробнице). Наряду с достоянием "по истине" вельможа располагал достоянием "по службе", которым он, по-видимому, полностью распоряжаться не мог, так как оно принадлежало не ему лично, а его должности и могло быть отобрано вместе с должностью, поэтому свое достояние "по истине" и "по должности" вельможа четко разграничивал. Вместе с тем памятники свидетельствуют, что благополучие вельможи зависело прежде всего от его должностного достояния,, и вне служебной карьеры мы не можем представить себе вельможу Древнего царства. Необходимо иметь в виду, что должности в Египте, как правило, были потомственными, передавались от отца к сыну, но при этом такая передача должности всякий раз утверждалась царем. Таким образом, личное и должностное в "собственном доме" вельможи тесно переплетается.