Впечатления Ф.Ф. Вигеля от отставки и ссылки М. Сперанского, наполненные радостью, свидетельствуют о том, что члены высшего сословия, занятые в умственном труде, писательстве, как Филипп Вигель, не разделяли догм, на которых была построена деятельность Михаила Сперанского. Он был чрезвычайно передовой для своего времени. Но высшее сословие не желало прощаться со своими привилегиями, дарованные абсолютной властью императора. Поэтому впечатления Вигеля и многих других были радостными, хотя он всего лишь уехал из Москвы и еще вернется.
Но годы многому учат. Можно существенно глубже оценить Хрущёва, чем традиционная позиция «двух чаш» . В реальной жизни у весов действительно есть две чаши. Но у весов истории есть и третья. И эта третья чаша оценок — главная. Что лежит на этой чаше? Хрущёв государственный социализм от того кризиса, который мог его смести. Он КПСС, её аппарат от расплаты за чудовищные преступления сталинского времени. Он увёл КПСС от суда народа. Он выпустил пар.
Хрущёв не просто коммунистическую бюрократию. Он её переориентировал и структурировал на новой основе. Провозглашённый им двадцатилетний курс на строительство коммунизма под руководством КПСС гарантировал бюрократии сохранение её господствующего положения.
Если Сталин, отвергнув мировую революцию Троцкого, на первое место поставил идею строительства социализма именно в СССР и провёл чистку бюрократии эпохи революции, создав для неё механизм страха, то Хрущёв сплотил бюрократию вокруг её главного интереса — остаться правящим классом социалистического строя.
Хрущёв не просто сталинскую бюрократию, списав все ошибки на Сталина, он сумел добиться победы практически без крови (расстрелы при нём применялись по минимуму) . Ему удалось то, что потом, вплоть до нынешнего времени, не удавалось ни одному из наших лидеров. Хрущёв сумел вычленить общий интерес бюрократии и народа и реализовал такие реформы (прекращение репрессий, жилищная политика) , которые нужны были и господствующему классу, и трудящимся. Отсюда — широкая поддержка, оказанная Хрущёву во многих его начинаниях.
И сегодня таких преобразований, которые нужны и бюрократии и народу, и работодателям и работникам, много, но власть не умеет их выделить и реализовать. Хрущёв — сумел.
Своими реформами Хрущёв, по существу, заложил основы послесталинской номенклатурной формы государственного социализма. (Это легло на третью чашу весов истории. ) И тем самым позволил государственно-бюрократическому социализму продержаться ещё не одно десятилетие.
Несомненная заслуга Хрущёва и в том, что он не взял на себя роль лидера им же создаваемого номенклатурного социализма. Ему надо было — в соответствии с нормами сформировавшегося строя — окончательно сдаться номенклатуре и стать послушной вершиной её пирамиды. На это он не пошёл. И в этом его личная историческая заслуга. Его популизм стал барьером, не позволившим ему превратиться в вождя номенклатуры. У него, сына революции 1917 года, хватило сил и духа, чтобы предпочесть этому своё смещение.
На третьей чаше весов лежит и то, что стиль Хрущёва остался в своей основе сталинским. Цель устанавливаю лично я – как лидер. Далее – жать на все педали и рычаги. Не щадить никого. (Вот только из понятия «не щадить» расстрел теперь исключён. )
Отвергнув Сталина как систему, Хрущёв не смог преодолеть его до конца внутри себя. Ведь главное у Сталина – не сама по себе кровь, а идея командования. Кровь у Сталина – это только кнут, наиболее эффективный, по его мнению, инструмент.
Хрущёв стал последним лидером сталинского типа ещё в одном отношении: он был последним социалистом, последним человеком идеи. Пусть не по-сталински догматично, но тем не менее он верил в идею социализма и до конца жизни оставался ей верен.