— во-первых, научные революции связаны с перестройкой основных научных традиций,
— а, во-вторых, они, как правило, затрагивают мировоззренческие и методологические основания науки, изменяя нередко сам стиль мышления.
В этом плане, научные революции могут по своей значимости выходить далеко за рамки той конкретной области, где они произошли. Можно поэтому говорить о частнонаучных и общенаучных революциях, а в последнем случае — о специальнонаучных и общенаучных аспектах одной и той же революции. Мы выделим и рассмотрим три вида научных революций, которые нередко тесно друг с другом связаны:построение новых фундаментальных теорий внедрение новых методов исследования открытие новых «миров».Построение новых фундаментальных теорий — это наиболее известный тип научных революций.Давно принято говорить о революции, совершенной Н.Коперником, или о ньютонианской революции.Именно со сменой фундаментальных теоретических концепций связывает свое представление о революциях Т.Кун. И с этим нельзя не согласиться, ибо и теория относительности Эйнштейна, и квантовая механика знаменуют собой кардинальные сдвиги в нашем познании мира. При анализе перечисленных выше теоретических революций бросаются в глаза две основных особенности, которые мы уже отмечали для революций вообще.
— Речь идет о центральных для той или иной области теоретических концепциях, определяющих в данный период лицо науки.
— Революция касается не только специально-научных представлений, но затрагивает мировоззренческие и методологические проблемы. Возникновение квантовой механики — это яркий пример общенаучной революции, ибо ее значение выходит далеко за пределы физики. Возьмем, к примеру, гуманитарные науки. Крупнейших наших отечественных гуманитариев М.М.Бахтина: «Экспериментатор составляет часть экспериментальной системы (в микрофизике). Можно сказать, что и понимающий составляет часть понимаемого высказывания, текста (точнее, высказываний, их диалога, входит в него как новый участник)».На уровне аналогий или метафор они проникли и в гуманитарное мышление.Глубину воздействия квантовой механики на наше мировосприятие трудно переоценить. Человечество уже много тысячелетий практически или теоретически придерживается принципов элементаризма. «Квантовая механика в принципе отрицает возможность описания мира путем деления его на части с полным описанием каждой отдельной части — именно эту процедуру часто считают неотъемлемой характеристикой научного прогресса».
«Любое биологическое исследование оказывается оправданным лишь в том случае, если оно имеет более близкий или более далекий, но обязательно эволюционный «выход»».Нельзя не остановиться на методологическом воздействии теории Дарвина, которая не только решительным образом повернула мышление большинства ученых в сторону эволюционизма, но и породила немало своих «близнецов» в других областях знания.Примером может служить лингвистика.«Законы, установленные Дарвином для видов животных и растений, — писал в 1869 г. выдающийся лингвист А.Шлейхер, — применимы, по крайней мере в главных чертах своих, и к организации языков».«Виды одного рода, — пишет А.Шлейхер, — у нас называются языками какого-либо племени; подвиды — у нас диалекты или наречия известного языка; разновидностям соответствуют местные говоры или второстепенные наречия; наконец, отдельным особям — образ выражения отдельных людей, говорящих на известных языках».В рамках своей области теория Дэвиса имела далеко не только специальное, но и большое методологическое значение, ибо воспринималась как выступление против эмпиризма тогдашней географии.«Построение новых теорий — это наиболее известный тип революции. Но существуют и другие принципиальные сдвиги в науке, не менее значимые и по своим специальнонаучным, и по своим мировоззренческим последствиям.
Новые методы, как отмечают сами ученые, часто приводят к далеко идущим последствиям: и к смене проблем, и к смене стандартов научной работы, и к появлению новых областей знания.Изобретение микроскопа и распространение его в XVII в. с самого начала будоражило воображение современников. Хотя приборы были очень несовершенны, это было окно для наблюдения живой природы, которое позволило первым великим микро-скопистам — Р.Гуку, Н.Грю, А. ван Левенгуку, М.Мальпиги — сделать их бессмертные открытия.Он дает выразительный портрет психологического состояния Роберта Гука, охваченного ажиотажем новых исследований: «Нужно только представить себе человека умного, образованного, любознательного и темпераментного во всеоружии первого микроскопа, т.е. инструмента, которым почти никто до него не пользовался и который дает возможность открыть совершенно новый, никем до того не виданный и никому не ведомый мир; нужно только перевоплотиться в такого человека, чтобы не только представить себе ясно, но и почувствовать и настроение Гука, и торопливую пестроту его наблюдений.
1957—1958 годы стали глубокого политического кризиса iv республики. затяжная война в алжире, безуспешные попытки сформировать совет министров, наконец — кризис. по позднейшей оценке де голля, «многие руководители режима сознавали, что проблема требует кардинального решения. но принять жёсткие
решения, которых требовала эта проблема, снести все препятствия на пути их осуществления… было выше сил неустойчивых правительств… режим ограничивался тем, что с солдат, вооружения и денег поддерживал борьбу, свирепствовавшую по всей территории алжира и вдоль границ. материально это стоило дорого,
ибо приходилось держать там вооружённые силы общей численностью 500 тысяч человек; это обходилось дорого и с точки зрения внешнеполитической, ибо весь мир осуждал безысходную драму. что же касалось, наконец, авторитета государства, это было буквально разрушительно»[15]: 217,
218.
активизируются т. н. «ультраправые» военные группировки, оказывающие сильное давление на алжирское военное руководство. 10 мая 1958 года четыре алжирских генерала обращаются к президенту рене коти с ультимативным по сути требованием не допустить отказа от алжира. 13 мая вооружённые
формирования «ультра» захватывают здание колониальной администрации в городе алжире; генералы телеграфируют в париж с требованием, обращённым к шарлю де голлю, «нарушить молчание» и сделать обращение к гражданам страны с целью создания «правительства общественного доверия»[12]: 357.
15
мая 1958 года информационные агентства распространяют воззвание де голля:
… вот уже 12 лет, как франция старается разрешить проблемы, непосильные для режима партий, и идёт к катастрофе. некогда в тяжёлый час страна доверилась мне с тем, чтобы я повёл её к спасению. сегодня, когда
стране предстоят новые испытания, пусть она знает, что я готов принять на себя все полномочия республики.
— [12]: 359
если бы заявление это прозвучало год назад, в разгар кризиса, оно было бы воспринято как призыв к государственному перевороту. теперь, перед лицом нешуточной
опасности переворота, на де голля возлагают надежды и центристы пфлимлена, и умеренные социалисты ги молле, и — прежде всего — алжирские мятежники, которых он прямо не осудил. чаша весов склоняется на сторону де голля, после того как путчисты в считанные часы захватывают остров корсику. циркулируют
слухи о высадке в париже парашютно-десантного полка. в это время генерал уверенно обращается к мятежникам с требованием подчиняться своему командованию. 27 мая «призрачное правительство» пьера пфлимлена подаёт в отставку. президент рене коти, обратившись к национальному собранию, требует избрания
премьером де голля и передачи ему чрезвычайных полномочий для формирования правительства и пересмотра конституции. 1 июня 329 голосами де голль утверждён на посту председателя совета министров.
решительными противниками прихода к власти де голля выступили: радикалы под руководством
мендес-франса, левые социалисты (в том числе будущий президент франсуа миттеран) и коммунисты во главе с торезом и дюкло. они настаивали на безусловном соблюдении демократических устоев государства, которые де голль хотел пересмотреть в самом скором времени.
