Зміцнення П.Могилою митрополичої влади, централізованого ієрархічного управління в той період об'єктивно суперечили деяким місцевим традиціям у стосунках всередині церкви. Про що йдеться?
Феодальна практика перерозподілу майнових прав (подавання бенефіцій) та звичаєве право зумовлювали й фіксували певний суверенітет (автономність) суспільних осередків, у тому числі церковних. Ця автономність була підґрунтям для появи ставропігій — установ, безпосередньо підпорядкованих церковному центрові (тоді — Константинополю), поза місцевою церковною адміністрацією.
Ставропігія із засобу позначення сакрального статусу окремих церковних установ (громад, монастирів) перетворилася на чинник відцентрових рухів. Це продемонстрували ставропігійні братства (особливо Львівське Успенське). Подавання "столиць та хлібів духовних" світськими феодалами — королем та магнатами також не сприяло зміцненню церковного управління. Єпископи, наприклад, фактично були васалами й корилися радше світській владі, від якої отримали бенефіції, а не владі митрополита. До того ж архієрей, сам за походженням магнат або шляхтич, і після вступу на церковну посаду почувався самовладним "князем". Зміцнення митрополичої влади в цій ситуації ускладнювалося. На нижчих рівнях церковної організації, аж до парафій, практика "подавання" здійснювалася як владний патронат з усіма його суперечностями. Православні патрони могли підтримувати "свої" парафії. Патрони-католики або уніати здатні були на дискримінацію "схизматиків" (як вони часто називали православних).
Впорядкування церковної структури в Могилянську добу торкнулося й братств. їхні стосунки з ієрархією були складними з кінця XVI ст. Народоправство, громадська активність, що панували серед братчиків, рятували осередки православної церковності. Тут справді допомагав статус ставропігії, який братства намагалися отримати, щоб не підпорядковуватися місцевим ієрархам, котрі перейшли на унію.
Петро Могила добре розумів значення братств і визнавав, що "якби не той клейнот Ставропігії залишався в Братствах по ці часи, вже б давно апостати із своєю виниклою унією скрізь би хоругви порозвішували." Митрополит поважав права братств упорядковувати внутрішні справи; надавав ім численні підтверджувальні та благословенні грамоти. Зміцнюючи структуру церкви в умовах легалізації, Могила об'єктивно обмежував претензії братств.
Объяснение: это полное обьяснение
Кносский дворец на Крите — это древнейший комплекс сооружений, в окрестностях которого также находился и построенный Дедалом легендарный лабиринт Минотавра. Это место является домом целой цивилизации, а в наши дни , и одной из самых известных и важных достопримечательностей на острове Крит.
Удивительно, но при археологических раскопках на территории дворца не было найдено ни останков людей, ни животных. Вся территория была абсолютно пуста.
В наши дни экскурсия в Кносский дворец с лабиринтом гораздо более увлекательна и абсолютно безопасна для всех путешественников, а красно-чёрные колонны фактически стали визитной карточкой острова Крит и разлетаются по миру вместе с бесчисленным количеством сувениров и фотографий. Впрочем, про дворец и его историю мы уже очень подробно рассказывали в статьях Путеводителя, а в этот раз постараемся дать полное описание хода экскурсии по лабиринту Минотавра.
Обратите внимание, что посещение Кносского дворца с гидом является одним из ключевых моментов в нескольких поездках.
«Поляном же жившим особе по горам сим. бе путь из Варяг в Греки. и из Грек по Днепру. и верх Днепра волок до Ловоти. и по Ловоти внити в-Ылмерь озеро великое. из негоже озера потечет Волхов и втечет в озеро великое Нево. и того озера внидеть устье в море Варяжьское. и по тому морю ити до Рима а от Рима прити по томуже морю ко Царюгороду а от Царягорода прити в Понт море. в неже втечет Днепр река».
Совершенно очевидно, что, несмотря на то, что летописец называет этот путь путём из Варяг в Греки, описан он в обратном направлении, а именно как путь из Грек в Варяги. Можно, конечно, предположить, что причина этого в том, что летописец описывал Путь из Киева, из земли полян, которая являлась своего рода точкой отсчёта для его ориентации в географическом пространстве (такое мнение высказывалось в историографии, см., к примеру: Петрухин В.Я. Древняя Русь: Народ. Князья. Религия // Из истории русской культуры. Т. 1. М., 2000. С. 64, ср. с. 67, 77). Полагать так, казалось бы, позволяет сам летописный текст, вводящий описание Пути через рассказ о полянах (являющийся своеобразным лейтмотивом всей вводной части ПВЛ): «Полянам же, жившим отдельно по горам этим, был путь из Варяг в Греки…». Однако этот пассаж обнаруживает полное текстуальное соответствие с началом летописного повествования об основателях Киева, следующего в ПВЛ после описания путей и сказания о хождении апостола Андрея: «Полем же жившем особе и володеющем роды своими…», и, по всей видимости, восходит к этому тексту, о чём свидетельствует упоминание в первом случае киевских гор (см. далее). Сам же Путь описывается «из Грек» и заканчивается Чёрным морем, в которое впадает Днепр (далее в летописи указан исток Днепра). Создаётся впечатление, что именно Понт и является отправной точкой для описания Пути: далее следуют географические объекты на территории Руси (Днепр, Ловоть, Ильмень, Волхов, Нево) и за её пределами – Варяжское море с двумя «опорными» пунктами – Римом и Константинополем. Иными словами, собственное «расположение» летописца совершенно необязательно могло определять порядок описания Пути, тем более, что движение в обратном направлении (из Варяг в Греки) было ему, безусловно, хорошо известно (походы Аскольда и Дира на Киев, Олега на Киев, походы руси на Византию).