Претендентов королевской крови имелось более пятидесяти, но ни один не подходил: католики! А по закону (действующему и сегодня!) ни один католик, хоть и самой чистой королевской крови, не может британскую корону не то что на голову надеть: даже в руках подержать. И вот, неизвестно, сколько специалисты–«династологи» выпили чашек кофе и выкурили табака в том далеком 1714 году над диаграммами родовых дерев европейских аристократов, но какая-то тоненькая веточка одного из «дерев» привела их в Германию, где, ничего пока не подозревая, жил себе с голубой кровью в жилах правитель небольшого удела Брунсвик-Люнебург: пятидесятичетырехлетний, упитанный, женолюб и жизнелюб Георг Людвиг из Ганноверской династии, никуда за границы своего удела не выезжавший: все, что ему было нужно, он имел дома.
Хочешь-не хочешь: пришлось ему тащиться в далекий, чужеземный Лондон, восходить на престол. Новому королю Георгу I (или Джорджу) не чужд был некоторый эксцентризм. Свою жену Софию-Доротею он пожизненно заточил в одном из своих брунсвикских замков за неверность, а в Лондон прибыл в сопровождении двух немецких любовниц, являвших собой абсолютные противоположности. Лондонцы сразу прозвали их Майским Шестом и Слонихой. Новый его «удел» — Британию, над которой уже тогда редко заходило солнце, Георг не любил, и снились ему среди лондонских туманов кабанья охота по пороше: фазаны на вертеле и прочие радости маленького, уютного Брунсвик-Люнебурга, где все говорили на родном и понятном языке.
Да, на английском король-иммигрант не говорил ни слова, учить его не желал, общался только с немецкоговорящими соотечественниками, и, учитывая его возраст, надежды что он когда-нибудь скажет больше, чем «хау ду ю ду» своему парламенту, не оставалось никакой. Но британцы не растерялись: они впервые учредили должность Премьер министра, чьей основной работой при короле была, по сути, работа переводчика. Первый британский Премьер Роберт Уолпол штудировал учебник латыни и англо-немецкие разговорники, чтобы осуществлять хоть какую-то коммуникацию между королем и парламентом.
Потомки Георга английскому, конечно, выучились, но должность Премьер министра оказалась довольно полезным нововведением в деле посредничества между королем и его народом.
Происхождение разума объясняется действием природных законов эволюционного развития, межвидовой борьбы за выживание. Наилучшими шансами в этой борьбе обладали те виды, которые в большей степени, чем другие, могли обеспечить свое существование в меняющихся условиях природной среды. Живая природа продемонстрировала бесконечное многообразие как тупиковых, так и жизне вариантов эволюции. Один из них был связан с формированием зачатков социального поведения, которые демонстрируют многие виды животных. Объединяясь в стaда (стаи) , они могли защищаться сами и защищать детенышей от более сильных противников, добывать больше пищи. При этом размер каждого из них был огpаничен возможностями прокормиться на определенной территории (у первобытных людей размер стада состaвлял 20-40 человек) . В межвидовой, а иногда и внутривидовой борьбе между стадами, нуждавшимися в сходной пище, побеждали те, у когo лучше были развиты коммуникация предупреждать друг друга о приближении противника, лучше согласовывать свои действия на охоте. Постепенно, на протяжении сотен тысяч лет, у предшественников человека примитивные звуковые сигналы, выражающие эмоции, стали приобретать все более осмысленный характер. Сформировалась речь, неотделимая от к абстрактному, отвлеченному мышлению, что подразумевало усложнение cтpyктyры мозга. Те особи, которые проявляли большие к коммуникации, имели лучшие шансы выжить в первобытном стаде, ocтавить потомство. Таким образом, появление и совершенствование речи, абстрактнoгo мышления стали важнейшим фактором развития caмoгo рода человеческого. Не случайно каждый новый шаг по ступени эволюции человека был связан, с одной стороны, с развитием мозга, с дpyгой - с совершенствованием орудий охоты и рыболовства. к обучению демонстрируют многие животные, однaко приобретенные одной особью рефлексы и навыки не становятся достоянием вида. В стадах первобытных людей постепенно накапливались знания, которые благодаря развитию речи передавались от поколения к поколению. Они отражали опыт десятков тысяч лет взаимодействия с окружающим миром, касались свойств окружающих предметов, осмысления связей между действиями и их результатами. Накопление знаний и практических навыков их применения обеспечило человеку решающие преимущества в борьбе за выживание по сравнению с другими видами. Вооруженные дубинами, копьями, действующие сообща, первобытные охотники могли справиться с любым хищником. Значительно расширились возможности добычи пропитания, Благодаря теплой одежде, овладению oгнeм, приобретению навыка сохранения пищи (вяление, копчение) люди смогли расселиться по oгромной территории, почувствовали относительную независимость от климата и капризов погоды. Накопление знаний не было постоянно развивающимся, поступательным процессом. Многие человеческие сообщества из-за голода, болезней, нападений враждебных племен погибали, полученные ими знания полностью или частично терялись.
2.основное различие было в том, что Испанская империя не была рабовладельческой, Португальская - была. Основное сходство: в том, и испанские, и португальские колонии были в основном в Америке и Африке 1.Коренным и основным преимуществом было наличие кавалерии и огнестрельного оружия, что позволяло конкистадорам проводить успешные атаки на индейские поселения, причем, местное население испытывало панический страх при виде собак и всадников, считая последних вообще единым целым существом. Кроме того, следует отметить, что это были профессиональные военные
(Британская монархия)
Претендентов королевской крови имелось более пятидесяти, но ни один не подходил: католики! А по закону (действующему и сегодня!) ни один католик, хоть и самой чистой королевской крови, не может британскую корону не то что на голову надеть: даже в руках подержать. И вот, неизвестно, сколько специалисты–«династологи» выпили чашек кофе и выкурили табака в том далеком 1714 году над диаграммами родовых дерев европейских аристократов, но какая-то тоненькая веточка одного из «дерев» привела их в Германию, где, ничего пока не подозревая, жил себе с голубой кровью в жилах правитель небольшого удела Брунсвик-Люнебург: пятидесятичетырехлетний, упитанный, женолюб и жизнелюб Георг Людвиг из Ганноверской династии, никуда за границы своего удела не выезжавший: все, что ему было нужно, он имел дома.
Хочешь-не хочешь: пришлось ему тащиться в далекий, чужеземный Лондон, восходить на престол. Новому королю Георгу I (или Джорджу) не чужд был некоторый эксцентризм. Свою жену Софию-Доротею он пожизненно заточил в одном из своих брунсвикских замков за неверность, а в Лондон прибыл в сопровождении двух немецких любовниц, являвших собой абсолютные противоположности. Лондонцы сразу прозвали их Майским Шестом и Слонихой. Новый его «удел» — Британию, над которой уже тогда редко заходило солнце, Георг не любил, и снились ему среди лондонских туманов кабанья охота по пороше: фазаны на вертеле и прочие радости маленького, уютного Брунсвик-Люнебурга, где все говорили на родном и понятном языке.
Да, на английском король-иммигрант не говорил ни слова, учить его не желал, общался только с немецкоговорящими соотечественниками, и, учитывая его возраст, надежды что он когда-нибудь скажет больше, чем «хау ду ю ду» своему парламенту, не оставалось никакой. Но британцы не растерялись: они впервые учредили должность Премьер министра, чьей основной работой при короле была, по сути, работа переводчика. Первый британский Премьер Роберт Уолпол штудировал учебник латыни и англо-немецкие разговорники, чтобы осуществлять хоть какую-то коммуникацию между королем и парламентом.
Потомки Георга английскому, конечно, выучились, но должность Премьер министра оказалась довольно полезным нововведением в деле посредничества между королем и его народом.