Это жители дома Хлебникова в рассказе «Тимка»; слушатели, которые «сидят, лежат и жадно, молча питаются странной чепухой Брундукова» в рассказе «Вечер у Панашкина».
Горький гневно обличает мещанство как антиобщественное явление не только непосредственно в мещанском сословии, но и в других слоях общества, какими бы формами внешней жизни оно ни прикрывалось.
Жестокость, эгоизм, внутренняя пустота, тупость мещанства отражены в «зрителях», в «слушателях» Брундукова. Но недаром рассказчик, глядя на этих «слушателей», пишет: «а мне всё вспоминаются вечера у Шамова. Там люди играют знаниями, точно дети, без устрашающих фантазий Брундукова, вроде жевательной машины».
Обстановка дома Шамова ничего общего не имеет, казалось бы, с Прядильной улицей: здесь — образованность, изящество и красота. Но осведомленность этих людей в литературе, в искусстве оказывается тем же стремлением «зрителей» заполнить свою пустоту, оградить себя от жизни, замкнуться в кругу личного благополучия и покоя. «Слишком стремительно мечутся мысли <...> и кажется, что не тревога за жизнь, за людей родит их, а— иное чувство...» Рассказчик, который приходит в этот дом с надеждой найти ответы на мучающие его общественные вопросы, начинает понимать, что здесь — лишь «игра умов», хвастовство друг перед другом и полное равнодушие к культуре, народу, государству, о которых так много гости Шамова говорят. Эти люди не обогащают себя, свой опыт искусством, а лишь берут его напрокат. Поэтому «поиграв мыслями», возбудив свой аппетит, они с таким утробным удовольствием кончают бездумно свой вечер у стола. Заключает автор рассказ ремаркой рассказчика, покинувшего дом Шамова: «Со мною что-то случилось,— такая тоска сжимает сердце, такая тоска...»
Та же эгоистическая замкнутость и пустота, что и у зрителей, но только тучно-сытая, у Сухомяткина и Лохова, лишь с той разницей, что литературу Шамова и жития святых жителей Прядильной улицы здесь заменяет увлечение фокусами.
В этих рассказах нет романтической приподнятости «проходящего», а есть монологи рассказчика, а чаще реплики, оценочные и обличающие.
Если в первой части цикла «проходящий» встречал порою людей, созвучных себе, близких по строю чувств и мыслей, то здесь он встречает чаще людей, которые вызывают в нем или отталкивающее чувство, или сострадание.
Однако противоречия между рассказами всего цикла нет, недаром Горький объединил их в один сборник. Здесь скорее — внутреннее развитие: от выявления народа к переустройству жизни— к обличению ее социальных условий, к мысли о необходимости скорейшего преобразования действительности.
Жылы жаққа ұшатын құстар
Жылы жаққа ұшатын құстарды "жыл құстары" деп атайды. Наурыз айында ұшып келіп, өніп-өсіп, қараша айында жылы жаққа ұшып кетеді. Енді солардың ішінде кейбіреулеріне тоқтала кетейік:
Аққу - жыл құсы. Қыс жылы кезде аққудың біраз тобы Каспий теңізінің солтүстік-шығыс жағалауында – Ақтау қаласының маңында қыстап шығады.
Аққуды қазақ халқы ежелден қастерлеп, бақыттың бастамасы, жақсылықтың жаршысы, пәктіктің, сұлулықтың белгісі деп есептейді әрі киелі құс төресі санап, оған ешуақытта оқ атпайды. Аққудың аталығын «сапар», балапанын «көгілдір», мойнын «сұңғақ» деп дәріптейді.
Сүңгуір үйрек – жыл құсы. Ұяларын тайыз суға, бөген не көл жағалауларына салады. Сәуір – мамыр айларында 5 – 14 жұмыртқа салып, оларды мекиені 4 аптадай басады. Балапаны 1,5 – 2 айда қанаттанып, өздігінен ұша алады. Сүңгуір үйрек су өсімдіктері және омыртқасыздармен қоректенеді.
Шағалалар да жыл құстары.Олар жақсы ұшып, жүзеді, бірақ суға сүңги алмайды. Қанаттары ұзын, аяқтары қысқа, аяқ саусақтарының арасы жарғақты. Шоғыр құрып тіршілік ететін түрлері де бар. Ұясын жерге, шың басына, судағы жартасқа шөптен жасайды. Ірі жәндіктермен, моллюскалармен, тышқан тәрізді кемірушілермен, балықтармен қоректенеді.