В этой "песенке" Булата Окуджавы ВСЕ недосказано. Что это за война, что за страна, кто с кем идет воевать. Слышишь грохот барабана, топот солдатских ног на марше, видишь пыль от шагающих сапог. (Да! Киплинг тоже писал о том же - о бессмысленности и бесчеловечности войны и, тем не менее, о вечной необходимости в солдатском ремесле!). Под такие песни легко маршировать, не думая ни о ни о будущем.
Будущее солдат недосказано, но дым пушек легко угадывается в том тумане, куда уходит взвод. А настоящее - быстро становится Не говорится о мужестве, с которым будет исполняться воинский долг. Это – очевидно. Привычная мужская работа.
О нелегкой доле женщин, провожающих мужчин на то и дело вспыхивающую войну, с тревогой и надеждой пытающихся рассмотреть их и свое туманное будущее, тоже недоговаривается. Остается недосказанным, как они выживают, чем им приходится поступаться, чтобы сохранить дом и встретить своих мужчин. Это тоже остается "за кадром".
И о коротком мире, когда солдат может перевести дух, также не рассказывается. Еще воронье жиреет на полях былых сражений, а новая война собирает и старых, и новых солдат.
Эта пронзительная тема полнее раскрывается в другой Окуджавской песне – "До свидания, мальчики!". Сапоги - ну куда от них денешься?! Но недосказанность "Песенки о солдатских сапогах" придает ей особую глубину. А нам - пищу для размышлений о войне и мире.
Одиноко тащился на ярмарку воз, заваленный мешками. На нем сидели мачеха с падчерицей, а хозяин Черевик шел рядом с возом. Параска (так звали его дочь) была первый раз на ярмарке, поэтому все ей было интересно.
Переезжая мост, на котором стояла толпа парубков, она услышала: «Ай да дивчина!» Взгляд девушки встретился с глазами того, кто это говорил, и ее поразила его красота.
Несколько колкостей парни отпустили в адрес мачехи. Это ее разозлило, она начала ругаться, но в ответ только получила комком грязи в спину.
Когда отца, ходившего с дочерью по ярмарке, что-то отвлекло, девушка почувствовала, что ее кто-то взял за рукав. Это оказался тот же парень. Когда отец вспомнил о дочери и повернулся, те уже стояли обнявшись и что-то нашептывая друг другу. Отец сказал парню: «Да ты мастер, как я вижу, обниматься! А я на. четвертый только день после свадьбы выучился обнимать свою жену, да и то куму, надоумил». Парень понял, что мужик не слишком далек, и начал думать, как бы его склонить на свою сторону. Через некоторое время они уже били по рукам, а когда выпили по кружке, мужику будущий зять понравился еще больше.
Когда отец с дочерью рассказали матери о том, что произошло, она (так как имела сильное влияние на мужа) заставила его отказать Грицко.
Грицко пригорюнился. В это время мимо него проходил цыган и предложил сделку: он заставит Черевика отдать за Грицко Параску, а Грицко взамен продаст цыгану по дешевке волов. Тот согласился, не раздумывая.
Пока Черевик был на ярмарке, его жена Хавронья принимала у себя поповича. Неожиданно раздался стук в дверь. Она испугалась и спрятала его на досках под самым потолком.
На ярмарке случилось странное происшествие: все наполнилось слухом, что где-то между товара показалась красная свитка. Те, кто был не храброго десятка убрались домой. Кум с гостями решили идти к Черевику. Именно их стук так напугал Хавронью.
Сели за стол, выпили, стали рассказывать про красную свитку. Один раз за какую-то вину выгнали чертаиз пекла. Ему стало скучно, он начал с горя пьянствовать, все пропил, осталась на нем одна свитка. Пришлось заложить ее одному жиду за треть цены на Сорочинской ярмарке. Через год черт собирался за ней вернуться, поэтому приказал жиду не продавать ее. Жид не вытерпел и продал. Через год черт вернулся за свиткой, но жид сказал, что ничего о ней не знает. Вечером, когда жид молился у себя в хате, из всех окон на него выставились свиные рыла.
В хате послышался звук, напоминающий хрюканье, всех бросило в дрожь.
Через некоторое время рассказ возобновился. Жид признался, что продал свитку, но теперь ее нельзя вернуть, потому что к кому бы она ни попадала, у всех прекращалась торговля. Один мужик, разозлившись, изрубил ее топором, куски разбросал в разных местах. С тех пор каждый год черт приходит на ярмарку и собирает куски свитки, осталось найти один левый рукав. Вдруг распахнулось окно и из него высунулась свиная рожа. Все от страха разбежались кто куда.
На следующий день Черевик отправился на ярмарку продавать лошадь. К нему подошел цыган и спросил, что тот продает. Черевик обернулся и увидел, что вместо лошади к узде привязан кусок красного рукава свитки. Он испугался и побежал со всех ног. Его поймали и обвинили в краже лошади у Черевика. Он возражал, что не мог сам у себя украсть лошадь. Его связали. В это время мимо проходил Грицко и предложил освободить Черевика взамен на свадьбу с его дочерью. Черевик согласился.
Песенка о солдатских сапогах.
В этой "песенке" Булата Окуджавы ВСЕ недосказано. Что это за война, что за страна, кто с кем идет воевать. Слышишь грохот барабана, топот солдатских ног на марше, видишь пыль от шагающих сапог. (Да! Киплинг тоже писал о том же - о бессмысленности и бесчеловечности войны и, тем не менее, о вечной необходимости в солдатском ремесле!). Под такие песни легко маршировать, не думая ни о ни о будущем.
Будущее солдат недосказано, но дым пушек легко угадывается в том тумане, куда уходит взвод. А настоящее - быстро становится Не говорится о мужестве, с которым будет исполняться воинский долг. Это – очевидно. Привычная мужская работа.
О нелегкой доле женщин, провожающих мужчин на то и дело вспыхивающую войну, с тревогой и надеждой пытающихся рассмотреть их и свое туманное будущее, тоже недоговаривается. Остается недосказанным, как они выживают, чем им приходится поступаться, чтобы сохранить дом и встретить своих мужчин. Это тоже остается "за кадром".
И о коротком мире, когда солдат может перевести дух, также не рассказывается. Еще воронье жиреет на полях былых сражений, а новая война собирает и старых, и новых солдат.
Эта пронзительная тема полнее раскрывается в другой Окуджавской песне – "До свидания, мальчики!". Сапоги - ну куда от них денешься?! Но недосказанность "Песенки о солдатских сапогах" придает ей особую глубину. А нам - пищу для размышлений о войне и мире.