вот,держи
Объяснение:
Ассоль увидела, что у ручья, на плоском большом камне, спиной к ней, сидит человек, ДЕРЖА В РУКАХ СБЕЖАВШУЮ ЯХТУ, и всесторонне рассматривает ее с любопытством слона, ПОЙМАВШЕГО БАБОЧКУ. Отчасти успокоенная тем, что игрушка цела, Ассоль сползла по обрыву и, БЛИЗКО ПОДОЙДЯ К НЕЗНАКОМЦУ, воззрилась на него изучающим взглядом, ожидая, когда он подымет голову.
Седые кудри складками выпадали из-под его соломенной шляпы; серая блуза, ЗАПРАВЛЕННАЯ В СИНИЕ БРЮКИ, и высокие сапоги придавали ему вид охотника; белый воротничок, галстук, пояс, УНИЗАННЫЙ СЕРЕБРОМ БЛЯХ, трость и сумка с новеньким никелевым замочком – выказывали горожанина. Его лицо, если можно назвать лицом нос, губы и глаза, ВЫГЛЯДЫВАВШИЕ ИЗ БУРНО РАЗРОСШЕЙСЯ ЛУЧИСТОЙ БОРОДЫ И ПЫШНЫХ, СВИРЕПО ВЗРОГАЧЕННЫХ ВВЕРХ УСОВ, казалось бы вялопрозрачным, если бы не глаза, серые, как песок, и блестящие, как чистая сталь, с взглядом смелым и сильным.
Эгль поднял голову, УРОНИВ ЯХТУ, – так неожиданно прозвучал взволнованный голосок Ассоль. Старик с минуту разглядывал ее, УЛЫБАЯСЬ И МЕДЛЕННО ПРОПУСКАЯ БОРОДУ В БОЛЬШОЙ, ЖИЛИСТОЙ ГОРСТИ. СТИРАННОЕ МНОГО РАЗ ситцевое платье едва прикрывало до колен худенькие, загорелые ноги девочки. Ее темные густые волосы, ЗАБРАННЫЕ В КРУЖЕВНУЮ КОСЫНКУ, сбились, КАСАЯСЬ ПЛЕЧ. .
Читая стихотворение И.З. Сурикова «Степь», представляешь себе эти бескрайние русские степи, которые описывает автор. Куда ни посмотришь – везде только волны степных трав, колыхаемые ветром, горизонт, а сверху – необъятное небо. Вокруг зной и звенящая тишина, такая, что даже колыхание травы кажется звуком.
Автор использует лексический повтор, чтобы передать единообразие природы: «степь да небо», «степь, всё степь». Трижды повторяются слова «едешь, едешь», чтобы передать невообразимость пространства. С той же целью используется сравнительный оборот «степь да небо, точно нет им края». Бескрайность пространства Суриков передаёт также и в строках-метафорах «курганы убегают цепью», «промелькнули … ивы»… Описывая степь, поэт сравнивает её с морем: «в траве волнами ветра переливы» , «степь, как море» .
На автора единообразие природы, бесконечность степи наводят грусть: «… и взгрустнётся поневоле на таком просторе».
Всё стихотворение проникнуто чувством вольности, свободы, но в конце вся эта бесконечность однообразия надоедает, и «поневоле грустишь».
Стихотворение Сурикова «Степь» очень правдивое, написано простым языком, близким и понятным всякому человеку, видевшему русскую степь.
объяснение:
поэзия xix века пережила в своем развитии по крайней мере три подлинных подъема. первый, условно говоря, падает на начало века и-осенен именем пушкина. другой давно признанный поэтический взлет приходится на рубеж двух столетий — девятнадцатого и двадцатого — и связан прежде всего с творчеством александра блока. наконец, третья, по выражению современного исследователя, «поэтическая эпоха» ' — это середина прошлого пока, 60-е годы, хотя именно в поэзии так называемые «шестидесятые годы» хронологически ощутимее сдвигаются к началу 50-х.
в 40-е годы в поэзии имеют место значимые и принципиально важные явления. так, в середине 40-х годов складывается оригинальное творчество некрасова, в 40-е годы начинает творить фет. и все же в это десятилетие в целом поэзия отходит на второй план, что подтверждает и внешняя картина жизни: ограниченное количество выходящих поэтических сборников, скромное место, занимаемое поэзией в журналах. и причины нужно искать не только в произволе издателей или недостатке эстетического чутья у критиков — можно указать, например, на сдержанное отношение к поэзии во второй половине 40-х годов даже у белинского. в возобладали характерные прежде всего для прозы аналитические тенденции. между тем предпринимаемая в самом конце 40-х годов таким чутким редактором и издателем, как некрасов, попытка оживить интерес к поэзии представляется симптоматичной. в «современнике» замышляется целая серия статей, посвященных поэтическим явлениям эпохи. в этих рамках написана и известная статья некрасова « второстепенные поэты».
все это было предощущением нового подъема поэзии, признаки которого обнаруживаются уже с начала 50-х годов и который к середине 50-х годов обретает необычную стремительность. поэзия снова получает нрава гражданства на страницах журналов, становится полнокровной, и самостоятельной участницей процесса, предметом критического анализа и теоретических споров. лучшие критики снова много и заинтересованно пишут о ней: чернышевский и добролюбов, дружинин и боткин. выходят и часто становятся подлинно событиями и общественной жизни поэтические сборники. прежде всего это относится к сборнику некрасова 1856 года. появляются книги фета, никитина, огарева, полонского, ап. майкова и др. эпоха воззвала именно к поэзии, а не к стихотворству, недостатка в котором не было никогда. меняется качественно и самый характер поэзии. появляется немало новых поэтов: случевскин, например, или никитин. происходит, однако, не просто обычная смена поколений. процесс становления поэзии выглядит много сложнее. характерно возрождение к новой жизни поэтов, давно сложившихся, но почти замолчавших в «непоэтические» 40-е годы. может быть, наиболее характерна в этом смысле судьба такого поэта, как тютчев, его как бы двойное возрождение: во-первых, внимание к самому его творчеству, уже существовавшему, возрождение его в читательском восприятии и, во-вторых, сама его необычайная творческая активность. можно говорить н о своеобразном возрождении даже некрасова, в копне 40-х годов переживавшего явный творческий кризис, мало или совсем (на протяжении 1849 года) не писавшего стихов н прямо заявлявшего, что он теперь стихов не пишет. с другой стороны, такой писатель, как тургенев, создавший немало стихотворных произведений, в «прозаические» 40-е годы, полностью расстается со стихами в «поэтические» 50-е.