Одіссея - назва поеми Гомера, в якій описуються пригоди Одіссея, одного з героїв Троянської війни. Це міф про мореплавання, як і його східневідповідність - пригоди Синдбада-мореплавця. У ньому долаються дві принципові небезпеки мореплавання: океан, який символізує несвідоме, ізатишшя (мертвий штиль) означають душевну резіньяціі і стагнацію. Метамандрів - повернення Одіссея до своєї нової дружині, своїй душі (anima) і до свого домашнього вогнища. Щоб досягти цієї мети, він повинен встоятиперед лицем численних смертельних небезпек. У грецькій версії Одіссея є історія вигнання з раю, але вона показує необхідність повернутися до свого вихідного пункту - містерія, яка виявиться в ідеалізмі Платона. Але на противагу цьому вона являє собою не тільки духовний процес, але і цілкомреальний, плотський, оскільки Пенелопа і Телемах живі, справжні істоти.Таким чином, в Одіссеї універсум пригод, подорожей та поверненняпереноситься в справжній, реальний світ.
Продолжение Наверное, нет людей, воспринимающих Добро и Зло как нечто раз и навсегда определенное. Точно так же, как нет в живой природе цвета без полутонов, без оттенков. Конечно, каждый имеет свое представление об идеале, каждый идет к нему своим путем, позволяя (или не позволяя!) себе компромиссы, разочаровываясь в своей мечте или укрепляясь верой. Известно выражение: «Цель оправдывает средства». Но давайте подумаем: так ли это? Могут ли быть оправданы низкие средства благородной целью? И всегда ли человек имеет право вершить суд над другими, определять степень вины и тем более — распоряжаться чужой жизнью? На эти вопросы до сих пор нет однозначного ответа. Единственное, что мы можем сказать, пытаясь разобраться в поступках шекспировского героя, что, вероятно, у каждого времени свое понимание Добра и Зла, чести и бесчестия. В своей трагедии Шекспир пытается ответить на эти вечные вопросы. Именно поэтому его Гамлет интересен нам и через пять столетий: он то близок и понятен, то загадочен и непредсказуем, как всякий живой человек. Узнав от Призрака правду о смерти отца, Гамлет проверяет его слова, не желая, чтобы даже неприятный ему Клавдий был оклеветан. Поражает при этом изобретательность, с какой принц пытается сделать это: он просит бродячих актеров сыграть сцену отравления короля. Притворное безумие Гамлета — тоже своеобразная «мышеловка», заставляющая других героев раскрыться. Кроме того, безумие Гамлета символично: ведь у Шекспира безумный или шут — это носители справедливости, самые зрячие, самые мудрые. Чтобы занести руку с карающим мечом, надо убедиться в верном направлении удара. Правда, при этом можно заколоть и Полония, коварного льстеца и лицемера, думая, что за ковром прячется сам Клавдий. И ни тени раскаяния, хотя только что убил пусть и не очень хорошего, но человека, да к тому же отца своей возлюбленной! Возможно, Гамлет ведет себя так оттого, что уже сделал выбор: «Быть или не быть?» «Не быть» — значит «покориться пращам и стрелам яростной судьбы», сносить «плети и глумленье века, Гнет сильного, насмешку гордеца». «Быть» — значит «ополчась на море смут, сразить их противоборством». Мы видим, что для Гамлета тяжел этот выбор. Не потому, что он не верит в свои силы и не рассчитывает выстоять против Зла и победить, — потому, что он знает: защищая Добро, он должен стать беспощадным. Его короткий жизненный путь — путь гуманного, талантливого юноши, философа, настроенного созидать и творить, — оказался дорогой воина с мечом в руке, потерявшего все: мать, друзей, любимую, даже саму жизнь. Все, кроме чести, достоинства и веры.
