Несмотря на стихотворную форму, мой перевод — не то, что можно было бы назвать настоящим поэтическим переводом. Он прежде всего предназначен быть частью комментария, а не самодостаточным литературным текстом. Его задача — информативная.
Например, если в переводе древнееврейского текста все притяжательные местоимения поставить после существительного («ласки твои», «благовония твои», «виноградник мой»), то формально это будет отражать порядок слов в оригинале, по сути же станет дезинформацией. В русском языке притяжательное местоимение после существительного — это не обычный порядок слов, а перестановка, инверсия. Сталкиваясь с инверсией, читатель думает, что автор нарочно переставил слова с какой-то целью (например, чтобы подчеркнуть: «виноградник мой, а не ваш», или чтобы сделать слог более возвышенным). Между тем в древнееврейском языке притяжательные местоимения могут стоять только после существительного. Получается, что переводчик-буквалист наводит читателя на ложный след, заставляя видеть в тексте инверсию, которой там нет.
Объяснение:
Рассказ вызывает щемящее чувство горечи. И клумба с алыми цветами остаётся в памяти надолго . Эта память о страшной войне.