У Чика случилась ужасная неприятность. Учитель русского языка Акакий Македонович сказал, чтобы он привёл в школу кого-нибудь из родителей. У учителя была привычка в стихотворной форме писать правила грамматики, а ученики должны были заучивать это стихотворение, а заодно и правило. Акакий Македонович гордился своим стихотворным даром, ученики же посмеивались. На этот раз стихотворение было такое, что Чик просто трясся от смеха. И учитель не выдержал: «Что там смешного, Чик?» Поскольку Чик ещё не имел представления об авторском самолюбии, он взялся объяснить, чем смешны эти стихи. И возможно, Акакий Македонович смог бы дать отповедь критикану, но прозвенел звонок. «Придётся поговорить с твоими родителями», — сказал он. Но это было невозможно. Для тётушки, воспитывавшей Чика и гордившейся его хорошей учёбой и поведением, вызов в школу был бы немыслимым потрясением. «Что же делать?» — с отчаянием думал Чик, уединившись на верхушке груши, где виноградные лозы образовывали удобное пружинистое ложе.
Тягостные раздумья не мешали Чику наблюдать за жизнью их двора. За тем, как вернулся с работы торговец сластями Алихан и сидит сейчас, опустив ноги в тазик с горячей водой и играет в нарды с Богатым Портным. Или за своим сумасшедшим дядей Колей, у которого случайный прохожий пытается выяснить какой-то адрес, а Богатый Портной посмеивается, наблюдая эту сцену. «Отстань!» — наконец громко сказал дядя Коля по-турецки, отмахиваясь от прохожего. Небольшой словарь дяди Коли, по подсчётам Чика, составляли около восьмидесяти слов из абхазского, турецкого и русского языков. С прохожим заговорил Богатый Портной, и вот тут Чика осенила гениальная идея: в школу он поведёт дядю Колю. Надо только выманить его со двора. Самый лучший пообещать лимонад. Больше всего на свете дядя Коля любит лимонад. Но где взять деньги? Дома не попросишь. Деньги нужно выпросить у приятеля Оника. Но что предложить взамен? И Чик вспомнил про теннисный мяч, застрявший на крыше у водосточной трубы, — должен же его когда-то смыть дождь.
Чик подошёл к Онику: «Мне позарез нужны сорок копеек. Я тебе продаю теннисный мяч». — «А что, он уже выкатился?» — «Нет, — честно сказал Чик, — но скоро начнутся ливни, и он обязательно выскочит». — «Все-таки неясно, выкатится или нет». — «Выкатится, — убеждённо сказал Чик. — Если тебе жалко денег, так я у тебя потом выкуплю мяч». — «А когда выкупишь?» — оживился Оник, «Не знаю. Но ведь чем дольше я не буду выкупать, тем дольше ты будешь пользоваться бесплатным мячом». Оник побежал за деньгами.
На следующее утро, выбрав момент, Чик подошёл к дяде Коле, показал деньги и громко сказал: «Лимонад». «Лимонад? — обрадованно переспросил дядя. — Пошли». И добавил по-турецки: «Мальчик хороший».
На улице Чик вынул из портфеля заранее упакованный отцовский пиджак. «Можно?» — спросил дядя и радостно посмотрел на Чика. Дядюшку распирала радость. В магазине продавец Месроп открыл две бутылки лимонада. Дядя быстро налил в стакан жёлтый бурлящий лимонад и так же быстро выпил. После первой бутылки он сделал передышку и, слегка опьянев от выпитого, попытался объяснить продавцу, что Чик довольно добрый мальчик. После второй бутылки дядя был в восторге, и когда они вышли из магазина, Чик показал в сторону школы: «Пойдём в школу».
Перед учительской на открытой веранде прогуливались учителя. «Здравствуйте, Акакий Македонович, — сказал Чик. — Это мой дядя. Он плохо слышит». Учитель, взяв под руку дядю, начал прогуливаться по веранде. До Чика доносились слова: «Что он нашёл смешного в этих стихах?.. Сказывается влияние улицы». По лицу дяди было заметно, что он доволен разговором, который ведёт с ним серьёзный взрослый человек. «Улица, улица», — повторил дядя по-русски знакомое слово. «Надеюсь, Чик, ты осознал своё поведение», — остановился наконец против него учитель. «Да», — ответил Чик. «Не скрою, — продолжил учитель, — твой дядя показался мне странным». — «Он малограмотный». — «Да это заметно». И Чик начал уводить дядю со двора школы. Внезапно дядя остановился у колонки и начал мыть руки. Чик украдкой оглянулся и, встретив недоумевающий взгляд Акакия Македоновича, слегка плечами, как бы давая знать, что необразованные люди всегда моют руки, как только попадается им под руки какая-нибудь колонка. Наконец Чик вывел дядю на улицу и направил его в сторону дома. Быстрой походкой дядя удалялся. Прозвенел звонок, и счастливый Чик побежал в свой класс.
Решающей проверкой характера героя, в душе которого происходит столкновение между боязнью жить и свойственным каждому человеку стремлением любить и быть счастливым является то, как «этот человек в футляре, можете себе представить едва не женился». Приезд Коваленко с сестрой Варенькой может все изменить. Готовится событие – женитьба Беликова. В отношениях с Варенькой Ковалевской, сестрой нового учителя истории и географии, «высокой, стройной, чернобровой, краснощекой… разбитной, шумной» тридцатилетней «Афродитой» внутренний конфликт проявляется как высшее, крайнее напряжение той струны, которая составляет основу характера Беликова. У «скрюченного» морального и умственного героя «голова … закружилась» от предчувствия «женитьбы», которая была бы нежданным выходом из его застарелого одиночества. Ему «Варвара Савишна … нравиться», он размышляет о том, что «жениться необходимо каждому», на столе у него стоит портрет избранницы, он постоянно говорит о ней.
С другой стороны, его натура сопротивляется: «решение жениться подействовало на него как-то болезненно, он похудел, побледнел и, казалось, еще глубже ушел в свой футляр».
Объяснение: