Сравни состояние и чувства Руслана с переживаниями Людмилы. Что общего и что отличного ты видишь в их ситуациях?С диаграммы венна.
Из текста:
Друзья мои! а наша дева?
Оставим витязей на час;
О них опять я вспомню вскоре.
А то давно пора бы мне
Подумать о младой княжне
И об ужасном Черноморе.
Моей причудливой мечты
Наперсник иногда нескромный,
Я рассказал, как ночью темной
Людмилы нежной красоты
От воспаленного Руслана
Сокрылись вдруг среди тумана.
Несчастная! когда злодей,
Рукою мощною своей
Тебя сорвав с постели брачной,
Взвился, как вихорь, к облакам
Сквозь тяжкий дым и воздух мрачный
И вдруг умчал к своим горам –
Ты чувств и памяти лишилась
И в страшном замке колдуна,
Безмолвна, трепетна, бледна,
В одно мгновенье очутилась.
С порога хижины моей
Так видел я, средь летних дней,
Когда за курицей трусливой
Султан курятника спесивый,
Петух мой по двору бежал
И сладострастными крылами
Уже подругу обнимал;
Над ними хитрыми кругами
Цыплят селенья старый вор,
Прияв губительные меры,
Носился, плавал коршун серый
И пал как молния на двор.
До утра юная княжна
Лежала, тягостным забвеньем,
Как будто страшным сновиденьем,
Объята – наконец она
Очнулась, пламенным волненьем
И смутным ужасом полна;
Душой летит за наслажденьем,
Кого-то ищет с упоеньем;
«Где ж милый, – шепчет, – где супруг?»
Зовет и помертвела вдруг.
Глядит с боязнию вокруг.
Людмила, где твоя светлица?
Лежит несчастная девица
Среди подушек пуховых,
Под гордой сенью балдахина;
Завесы, пышная перина
В кистях, в узорах дорогих;
Повсюду ткани парчевые;
Играют яхонты, как жар;
Кругом курильницы златые
Подъемлют ароматный пар;
Довольно... благо, мне не надо
Описывать волшебный дом:
Уже давно Шехеразада
Меня предупредила в том.
Но светлый терем не отрада,
Когда не видим друга в нем.
Три девы красоты чудесной,
В одежде легкой и прелестной
Княжне явились, подошли
И поклонились до земли.
Тогда неслышными шагами
Одна поближе подошла;
Княжне воздушными перстами
Златую косу заплела.
Моя прекрасная Людмила,
По солнцу бегая с утра,
Устала, слезы осушила,
В душе подумала: пора!
На травку села, оглянулась –
И вдруг над нею сень шатра,
Шумя, с прохладой развернулась;
Обед роскошный перед ней;
Прибор из яркого кристалла;
И в тишине из-за ветвей
Незрима арфа заиграла.
Дивится пленная княжна,
Но втайне думает она:
«Вдали от милого, в неволе,
Зачем мне жить на свете боле?
О ты, чья гибельная страсть
Меня терзает и лелеет,
Мне не страшна злодея власть:
Людмила умереть умеет!
Не нужно мне твоих шатров,
Ни скучных песен, ни пиров
– Не стану есть, не буду слушать,
Умру среди твоих садов!»
Подумала – и стала кушать
Тема: Зависть и гордыня (трагедия человека, пораженного этими страстями.).
Идея: Зависть разрушает душу человека, толкает его на преступление.
Проблема: Совместимы ли гений и злодейство? Основная заявленная в трагедии проблема разбивается на несколько составляющих.
Кто больше достоин уважения труженик, развивающий свой небольшой талант, стремящийся к совершенству, гордящийся своими достижениями, или гений, обязанный своим даром Божьему произволению и не ценящий его?
Сальери не может принять, что упорный труд по достижению цели ставится ниже легкого, даже легкомысленного, отношения к делу. Рушится его мировоззрение, он противится этому краху жизненных ценностей, воспринимает успех и популярность Моцарта случайным ялением. Хотя, если вспомнить биографию Моцарта, он также был вынужден уделять много времени музицированию, оттачиванию техники, он рос в мире звуков. Но он был гений, он мог творить, а не конструировать музыку.
Проблема гордыни человеческой, противопоставляющий свои труды Божьему дару, толкающей на злодейство. Веселый, жизнерадостный ребячливый Моцарт и мрачный - черный человек - фанатик Сальери. Небо и земля.
Задумав отравить Моцарта, фанатик Сальери представляет это необходимым и правильным поступком. Его самооправдание в том, что несерьезное отношение Моцарта сочинению музыки будет пагубным для композиторов, посвятившим этому жизнь, лишит из заслуженной всей жизнью славы, отодвинет в тень.
Эта иллюзия долга и преступления во имя высокой цели - еще одна вечная проблема ("цель оправдывает средства")
Моцарт погиб. Но может ли праздновать Сальери? Одна фраза Моцарта про несовместимость гения и злодейства уже доставила отравителю новые муки:" А! Так я не гений?" Это еще один аспект проблемы.
Сальери, дошедший в своей страстях до крайней черты - убийства - свои проблемы не решил. Он, вместе с Пушкиным, оставил их нам: изучать и пытаться избежать.