пошел жилин с колодкой, хромает, ступить нельзя, так и воротит ногу в сторону. вышел жилин за ногайцем. видит — деревня татарская, домов десять и церковь ихняя, с башенкой. у одного дома стоят три лошади в седлах. мальчишки держат в поводу. выскочил из этого дома черноватый татарин, замахал рукой, чтоб к нему шел жилин. сам смеется, все говорит что-то по-своему, и ушел в дверь. пришел жилин в дом. горница хорошая, стены глиной гладко вымазаны. в передней стене пуховики пестрые уложены, по бокам висят ковры дорогие; на коврах ружья, пистолеты, шашки — все в серебре. в одной стене печка маленькая вровень с полом. пол земляной, чистый, как ток, и весь передний угол устлан войлоками; на войлоках ковры, и на коврах пуховые подушки. и на коврах в одних башмаках сидят татары: черный, красный и трое гостей. за спинами у всех пуховые подушки подложены, а перед ними на круглой дощечке блины просяные, и масло коровье распущено в чашке, и пиво татарское — буза, в кувшинчике. едят руками, и руки все в масле.
вокруг все белым-бело. как драгоценная пыльца с алмазов сыпится снег с крыш и деревьев от малейшего дуновения ветерка и сверкает в сиянии мутного света луны, которая еще не успела спрятаться за облаками темных зимних тучек.холодно. одиноко стоят городские фонари, освещая заснеженные улицы города. тишина.уже около полуночи. город спит . мое любимое одиночество, когда можно было бы вот так посидеть укутавшись плетом, смотря на заснеженные городские улицы и подумать.как я люблю ночь. тишину.все это способствовало такому романтическому настроению, что казалось, будто проблем вообще не существует в этом мире.наблюдать как плавно летят снежинки, как переливается всеми красками снег в лучах луны. где-то вдалеке промелькнула тень случайного прохожего, который явно спешил поскорее уйти в тепло из этой зимней сказки. а вот там, как раз напротив окна парень провожает свою девушку, которая уже явно опаздывает домой, это было заметно по их быстрой ходьбе.сейчас город спит и это наполняет зимнее улицы какой-то загадкой, таинственностью.завтра же все будет по- старому. вся та же суета, люди будут бежать ,торопиться, а за чем бежать, за чем торопиться, наверное, если просить, никто из них не ответит на этот вопрос. а жизнь-то проходит проходит в таком быстром темпе, с такой грудой проблем, которое по сути дела сами же надуманы людьми, что мы даже не успеваем наслаждаться, наслаждаться жизнью, любовью, счастьем, улыбками или просто спокойствием. а потом, на склоне лет, вздохнув, мы, скажем: «а жизнь пролетела так быстро» еще бы. если всю жизнь гнаться на миражем. а там все тот же снег. все та же прелесть. но вот только луну закрыли, эти мерзкие тучи. а за окном светало. наступал новый день.
В русской литературе, конечно, тема смерти занимает огромное место, и Толстой здесь не исключение. Эта тема играла огромную роль и в его творчестве, и в жизни, причем не только после его знаменитого духовного переворота, когда Толстой стал совершенно иначе смотреть на мир, но и в раннем творчестве. В 1859 году в журнале «Библиотека для чтения» он публикует короткий рассказ «Три смерти», который вызвал некоторое недоумение у публики. Если коротко, там рассказывается о трех смертях. Одна — это смерть барыни, которая болеет чахоткой. Она вместе с мужем пытается уехать в Италию, чтобы вылечиться. От чахотки вылечиться в запоздалой стадии было тогда невозможно; мы знаем, что от чахотки умер, например, Чехов. Она рвется за границу, она верит, что доедет до Италии и выздоровеет. Муж понимает, что она, скорее всего, и до Берлина-то не доедет, что лучше остаться здесь, в имении. Она говорит: «Что ж, что дома?.. Умереть дома?» И вот этот страх смерти, страх потери индивидуального существования на земле, как бы олицетворен в образе этой барыни. Вторая смерть — это смерть мужика, которая происходит в ямщицкой избе, где они оказываются по дороге в Италию. Обычный мужик, он умирает тихо, смиренно, не боится смерти. А третья смерть — это смерть дерева, которое срубают в лесу, для того чтобы поставить крест на могилу этого мужика. Это дерево просто падает, и дальше у Толстого такая деталь: другие деревья как будто даже радуются тому, что освободилось место, стало больше солнца. То есть это дерево, падая, своей смертью дает больше солнца другим деревьям.