Приехала к нам в дерсвню новая учительница. Марья Семеновна.
А у нас и старый учитель был - Алексей Степанович.
Вот новая учительница стала со старым дружить. Ходят вместе по деревне, со всеми здороваются.
Дружили так с неделю, а потом рассорились. Все ученики к Алексей Степанычу бегут, а Марья Семеновна стоит в сторонке.
К ней никто и не бежит - обидно.
Алексей Степанович говорит:
- Бегите-ко до Марьи Семеновны.
А ученики не бегут, жмутся к старому учителю. И, действительно, серьезно так жмутся, прямо к бокам его прижимаются.
- Мы ее пугаемся, - братья Моховы говорят. - Она брускику моет.
Марья Семеновна говорит:
- Ягоды надо мыть, что6 заразу смыть.
От этих слов ученики еще сильней к Алексей Степанычу жмутся.
Алексей Степанович говорит:
- Что поделаешь, Марья Семеновна, придется мне ребят дальше учить, а вы заводите себе нулевой класс.
- Как это так?
- А так. Нюра у нас в первом классе, Федюша во втором, 6ратья Моховы в третьем, а в четвертом, как известио, никого нет. Но зато в нулевом классе ученики будут.
- И много? - обрадовалась Марья Семеновна.
- Много не много, но один - вон он, на дороге в луже стоит.
А прямо посреди деревни, на дороге и вправду стоял в луже один человек. Это был Ванечка Калачев. Он месил глину резиновыми сапогами, воду запруживал. Ему не хотелось, чтоб вся вода из лужи вытекла.
- Да он же совсем маленький,- Марья Семеновна говорит,- он же еще глину месит.
- Ну и пускай месит,- Алексей Степанович отвечает.А вы каких же учеников в нулевой класс желаете? Трактористов, что ли? Они ведь тоже глину месят.
Тут Марья Семеновна подходит к Ванечке и говорит:
- Приходи, Ваня, в школу, в нулевой класс.
- Сегодня некогда, - Ванечка говорит, - запруду надо делать.
- Завтра приходи, утром пораньше.
- Вот не знаю, - Ваня говорит, - как бы утром запруду не прорвало.
- Да не прорвет, - Алексей Степанович говорит и своим сапогом запруду подправляет. - А ты поучись немного в нулевом классе, а уж на другой год я тебя в первый класс приму. Марья Семеновна буквы тебе покажет.
- Какие буквы? Прописные или печатные?
- Печатные.
- Ну, это хорошо. Я люблю печатные, потому что они понятные.
На другой день Марья Семеновна пришла в школу пораньше, разложила на столе печатные буквы, карандаши, бумагу. Ждала, ждала, а Ванечки нет. Тут она почувствовала, что запруду все-таки прорвало, и пошла на дорогу. Ванечка стоял в луже и сапогом запруду делал.
- Телега проехала, - объяснил он. - Приходится починять.
- Ладно, - сказала Марья Семеновна, - давай вместе запруду делать, а заодно и буквы учить.
И тут она своим сапогом нарисовала на глине букву "А" и говорит:
- Это, Ваня, буква "А". Рисууй теперь такую же.
Ване понравилось сапогом рисовать. Он вывел носочком букву "А" и прочитал:
- А.
Марья Семеновна засмеялась и говорит:
- Повторение - мать учения. Рисуй вторую букву "А".
И Ваня стал рисовать букву за Руквой и до того зарисовался, что запруду снова прорвало.
- Я букву "А" рисовать больше не буду, - сказал Ваня, потому что плотину прорывает.
- Давай тогда другую букву,- Марья Семеновна говорит.- Вот буква "Б".
И она стала рисовать букву "Б".
А тут председатель колхоза на газике выехал. Он погудел газиком, Марья Семеновна с Ваней расступились, и председатель не только запруду прорвал своими колесами, но и все буквы стер с глины. Не знал он, конечно, что здесь происходит занятие нулевого класса.
Вода хлынула из лужи, потекла по дороге, все вниз и вниз в другую лужу, а потом в овраг, из оврага в ручей, из ручья в речку, а уж из речки в далекое Море.
- Эту неудачу трудно ликвидировать, - сказала Марья
Семеновна, - но можно. У нас остался последний шанс буква "В". Смотри, как она рисуется.
И Марья Семеновна стала собирать разбросанную глину, укладывать ее барьерчиком. И не только сапогами, но даже и руками слолсила все-таки на дороге букву "В". Красивая получилась буква, вроде крепости. Но, к сожалению, через сложенную ею букву хлестала и хлестала вода. Сильные дожди у нас в сентябре.
- Я, Марья Семеновна, вот что теперь скажу,- заметил Ваня, - к вашей букве "В" надо бы добавить что-нибудь покрепче. И повыше. Предлагаю букву "Г", которую давно знаю.
Марья Семеновна обрадовалась, что Ваня такой образованный, и они вместе слепили не очень даже кривую букву "Г". Вы не поверите, но эти две буквы "В" и "Г" воду из лужи вполне задержали.
На другое утро мы снова увидели на дороге Ванечку и Марью Семеновну.
- Жэ! Зэ! - кричали они и месили сапогами глину.- Ка! Эль! И краткое!
1. В романе Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание" воплощено авторское видение Петербурга - города грязного, душного, без природы и очарования. Человеку тесно и на улицах тогдашней столицы, среди толп людей, в суете снующих туда-сюда, и в комнатах, которые представляют собой грязно-желтые коробки с давящими стенами. И даже в компании, в "обществе", человеку невыносимо душно - он еще более полно ощущает свое одиночество, невозможность быть до конца понятым.
2. Читатель знает о Раскольникове, что он - бывший студент, "задавленный бедностью", не имеющей возможности работать, чтобы обеспечивать себя и свою семью. Родион увлечен теорией, навязчивой идеей, которая поглощает все его мысли. Занятый метафизикой, он, мне кажется, понимает "всю ничтожность бытия", бесполезность деятельности - вечной гонки за деньгами, чинами, славой. Тем более что в ходе "проверки", своей теории, он планировал деньги процентщицы употребить на полезные нужды, поэтому, может быть, не брался ни за какую работу.
3. Теория Раскольникова, действительно, антигуманна, она воплощает мечту о "сверхчеловеке", великой личности, подобной Наполеону, которая одна только, не исключая ей подобных, может "двигать мир в перед", не задумываясь о судьбах других людей. Проще это можно назвать авторитаризмом - властью исключительного человека, при которой все должны ей подчиняться, тратить свои ресурсы на планы по улучшению общества. Естественно, что такой строй вещей в государстве может привести лишь к одному - подавлению духа населения, упадку общественной жизни, жестокости и самовольству правящего круга "сверхлюдей".