Рассказывает он историю про Тришку, "удивительного человека", который придет, "когда наступят последние времена":
"— А скажи Павлуша, — начал Федя, — что, у вас тоже в Шаламове было видать предвиденье-то небесное? — Как солнца-то не стало видно? Как же. — Чай, напугались и вы? — Да не мы одни. Барин-то наш, хоша и толковал нам напредки, что, дескать, будет вам предвиденье, а как затемнело, сам, говорят, так перетрусился, что на-поди. А на дворовой избе баба-стряпуха, так та, как только затемнело, слышь, взяла да ухватом все горшки перебила в печи: «Кому теперь есть, говорит, наступило светопрестановление» . Так шти и потекли. А у нас на деревне такие, брат, слухи ходили, что, мол, белые волки по земле побегут, людей есть будут, хищная птица полетит, а то и самого Тришку увидят. — Какого это Тришку? — спросил Костя. — А ты не знаешь? — с жаром подхватил Ильюша. — Ну, брат, откентелева же ты, что Тришки не знаешь? Сидни же у вас в деревне сидят, вот уж точно сидни! Тришка — эвто будет такой человек удивительный, который придет; а придет он, когда наступят последние времена. И будет он такой удивительный человек, что его и взять нельзя будет, и ничего ему сделать нельзя будет: такой уж будет удивительный человек. Захотят его, например, взять хрестьяне; выйдут на него с дубьем, оцепят его, но а он им глаза отведет — так отведет им глаза, что они же сами друг друга побьют. В острог его посадят, например, — он попросит водицы испить в ковшике: ему принесут ковшик, а он нырнет туда, да и поминай как звали. Цепи на него наденут, а он в ладошки затрепещется — они с него так и попадают. Ну, и будет ходить этот Тришка по селам да по городам; и будет этот Тришка, лукавый человек, соблазнять народ хрестиянский… ну, а сделать ему нельзя будет ничего… Уж такой он будет удивительный, лукавый человек. — Ну да, — продолжал Павел своим неторопливым голосом, — такой. Вот его-то и ждали у нас. Говорили старики, что вот, мол, как только предвиденье небесное зачнется, так Тришка и придет. Вот и зачалось предвиденье. Высыпал весь народ на улицу, в поле, ждет, что будет. А у нас, вы знаете, место видное, привольное. Смотрят — вдруг от слободки с горы идет какой-то человек, такой мудреный, голова такая удивительная… Все как крикнут: «Ой, Тришка идет! ой, Тришка идет! » — да кто куды! Староста наш в канаву залез; старостиха в подворотне застряла, благим матом кричит, свою же дверную собаку так запужала, что та с цепи долой, да через плетень, да в лес; а Кузькин отец, Дорофеич, вскочил в овес, присел, да и давай кричать перепелом: «Авось, мол, хоть птицу-то враг, душегубец Таково-то все переполошились!. . А человек-то это шел наш бочар, Вавила: жбан себе новый купил да на голову пустой жбан и надел... "
1. Маяковский подарил Лиле Юрьевне Брик кольцо с её инициалами – «Л Ю Б» . Расположенные по кругу, эти буквы складывались в бесконечное «ЛЮБЛЮ» .
2. Когда Маяковский ввёл в употребление свою знаменитую стихотворную «лесенку» , коллеги-поэты обвиняли его в жульничестве – ведь поэтам тогда платили за количество строк, и Маяковский получал в 2-3 раза больше за стихи аналогичной длины.
3. Полюбив Татьяну Яковлеву, Маяковский разрывался между любовью к ней и Родиной: Яковлева навсегда уезжала в Париж. Он не смог покинуть Россию и перевёл на счёт цветочного магазина большую сумму, чтоб по утрам приносили цветы любимой женщине. Шли годы, не было уже на земле поэта, отгремела война, а Яковлевой каждое утро приносили цветы от поэта.
4. Политехнический институт, Владимир Маяковский выступает на диспуте о пролетарском интернационализме: – Среди русских я чувствую себя русским, среди грузин я чувствую себя грузином.. . Вопрос из зала: – А среди дураков? ответ: – А среди дураков я впервые.
Семейное счастье (1859)
Декабристы (1860—61, незаконч., опубл. 1884)
Война и мир (1863—1869, печатался с 1865,1-е отд. изд. 1867—69, 3 изд. исправл. 1873)
Анна Каренина (1873—1877, опубл. 1875—77)
Воскресение (1889—1899, опубл. 1899)
Трилогия: Детство, Отрочество и Юность
· Детство (1852)
· Отрочество (1854)
· Юность (1857; вся трил.—1864)
Два гусара (1856)
Утро помещика (1856)
Альберт (1858)
Идиллия (1861—1862)
Поликушка (1862)
Казаки (незаконч., опубл. 1863)
Смерть Ивана Ильича (1884—86)
Записки сумасшедшего (1884—1903)
Крейцерова соната (1887—89, опубл. 1891)
Дьявол (1889—90, опубл. 1911)
Мать (1891)
Хозяин и работник (1895)
Отец Сергий (1890—98, опубл. 1912)
Хаджи-Мурат (1896—1904, опубл. 1912)
Посмертные записки старца Федора Кузьмича… (незаконч., 1905, опубл. 1912)
Объяснение: