Лингвисты, слависты, этнографы XXI в. активно разрабатывают направление, в котором язык рассматривается как культурный код нации, а не просто орудие коммуникации и познания. Фундаментальные основы такого подхода были заложены трудами В.Гумбольдта, А.А.Потебни и других ученых. Например, В.Гумбольдт утверждал: «Границы языка моей нации означают границы моего мировоззрения» [Гумбольдт: 123-134].
Язык не только отражает реальность, но интерпретирует ее, создавая особую реальность, в которой живет человек. Именно поэтому философия рубежа тысячелетий развивается на базе использования языка. А.М.Хайдеггер, выдающийся мыслитель нашего времени, назвал язык «домом бытия» [Хайдеггер: 233]. Поэтому и этнолингвистика как наука, раскрывающая соотношение язык - этнос - культура, занимает авангардные методологические позиции в системе всякого гуманитарного знания, и обойтись без ее при изучении языковых особенностей художественного текста невозможно.
Как известно, методологической основой этнолингвистики является семиотический изоморфизм языка и этнической культуры как знаковых систем, соотнесённость языков мира с этническими общностями, выполнение языком этноинтегрирующих и этнодифференцирующих функций.
Язык как зеркало народной культуры, народной психологии и философии, во многих случаях как единственный источник истории народа и его духа давно воспринимался таковым и использовался культурологами, мифологами, этнологами, лингвистами в их разысканиях. Язык - наиболее плодотворный путь к разгадке тайны человека и характера народов. В связи с этим, приведем основные положения концепции учения Гумбольдта:
1) материальная и духовная культура воплощаются в языке
«Теперь началось», как будто сказал ему какой-то торжественный голос. И дорога, и вдали видневшаяся черта Терека, и станицы, и народ, — все это ему казалось теперь уже не шуткой. Взглянет на небо, и вспомнит горы. Взглянет на себя, на Ванюшу, и опять горы. Вот едут два казака верхом, и ружья в чехлах равномерно поматываются у них за спиной, и лошади их перемешиваются гнедыми и серыми ногами, а горы... За Тереком виден дым в ауле; а горы... Солнце всходит и блещет на виднеющемся из-за камыша Тереке; а горы... Из станицы едет арба, женщины ходят, красивые женщины, молодые; а горы... Абреки рыскают в степи, и я еду, их не боюсь, у меня ружье и сила, и молодость; а горы...»Толстой так же, как и его герой, с радостным чувством покинул Москву. Он молод, полон сил и надежд, хотя немало уже знал и разочарований. Он не знает, куда приложить свои силы. Охваченный таким порывом деятельности, какой только и бывает в молодости, едет на таинственный для него, неведомый Кавказ. Там, именно там, начнет он новую, радостную, свободную жизнь. 30 мая 1851 года братья Толстые прибыли в станицу Старогладковскую. «Как я сюда попал? Не знаю. Зачем? Тоже», — записал Лев Николаевич в тот же день вечером в дневник.Станица Старогладковская, входившая в Кизлярский округ, расположена на левом берегу Терека, заросшего густым камышом и лесом.На левом же берегу были и другие станицы, между которыми в лесу была проложена дорога на пушечный выстрел — кордонная линия. На правой «немирной» стороне Терека, почти напротив станицы Старогладковской, находилось чеченское селение Хамамат-Юрт. На юге, за Тереком, казацкие станицы граничили с Большой Чечней, на севере — с Моздокской степью, с ее песчаными бурунами.Дома в станице Старогладковской были деревянные, крытые камышом. Станица была окружена плетнем и глубоким рвом. Население ее составляли терские казаки; занимались они главным образом скотоводством, садоводством, рыбной ловлей и охотой. Несли сторожевую службу. В трех верстах от станицы находился сторожевой пост, укрепленный также плетнем; там располагался солдатский караул.В первой половине XIX века Кавказ представлял арену ожесточенной борьбы; он являлся также местом ссылки передовых людей России — туда были сосланы Лермонтов и многие декабристы. Его необычайную, чарующую природу воспели Пушкин, Лермонтов, Марлинский. Еще при Иване Грозном русские пытались проникнуть на Кавказ, особенно усилилось это стремление при Екатерине II. Лучшие земли Кавказской равнины заселялись дворянством. Местное население Кавказа отчаянно сопротивлялось проникновению русских. Борьба с горцами принимала все более ожесточенный и затяжной характер.