Перед тем как дать характеристику сыновьям тараса бульбы нужно определиться с терминами: антипод – герой, наделённый противоположными другому герою чертами. андрий и остап в чём-то похожи, а в чём-то нет. на основании лишь незначительных различий нельзя говорить об антиподах. антагонист – герой, который противостоит другому герою. ни остап, ни андрий ни разу не были настроены против друг друга, хоть с определённого момента были по разные стороны баррикад. итак, рассмотрим эти образы подробнее. остап бульбенко – старший сын тараса. он обучался в семинарии в киеве. нельзя сказать, что тяга к наукам проснулась у него с детства. известно, что остап несколько раз сбегал, закапывал учебники и всячески саботировал учебный процесс. так могло бы продолжаться и дальше, но в его воспитание вмешался отец, пригрозив отправить сына в монастырь в случае непослушания. это произвело такое сильное впечатление на юного остапа, что тот взялся за ум и вскоре стал одним из лучших студентов, хотя раньше не отличался особой усидчивостью
Ромео вырастает в пьесе на наших глазах, последовательно проходя три стадии. вначале это наивный юноша, еще сам не понимающий своей натуры и своих душевных запросов. но, увидев джульетту, ромео сразу перерождается. он мгновенно чувствует, что она — его избранница, что с ней связана его участь. ромео становится взрослым, зрелым человеком, который не просто мечтает, но уже действует, борется за свое живое чувство. с этой минуты все его слова и поступки полны энергии и решительности, а вместе с тем большой внутренней простоты и искренности. наконец, когда ромео получает ложное известие о смерти джульетты, он еще раз преображается. он чувствует, что для него жизнь кончена: он как бы поднимается над собой и всем окружающим, чтобы посмотреть на мир извне, с большой высоты. ромео приобретает ту проницательность и мудрость, ту отрешенность и объективность, которые свойственны людям, много испытавшим и продумавшим. теперь ромео начинает понимать мир лучше, чем раньше. ему открываются силы, руководящие людьми. но ромео даже и после своего перерождения лишь наполовину избавился от самонаблюдения.
