Тягостное чувство возникает по окончании чтения рассказа К. Г. Паустовского «Телеграмма». Не светлая печаль, тихая грусть и примирительная гармония с миром, но какой-то тяжеленный темный камень на душе. Будто бы чувство вины, постигшее Настю слишком поздно, ложится в какой-то степени и на меня. Вообще подобные темы не так уж свойственны общеизвестному Паустовскому, изучаемому в школе и любимому маленькими детьми. Мы все знаем автора, уважающего и ценящего родную природу, мастера тонких и трогательных описаний каждой травинки, жучка, солнечных восходов. Психологического, трагического, о старости одинокой думающего Паустовского знает далеко не каждый. А может, и не хочет знать. Потому что такие книги читать трудно, мрачно. Итак, о чем за задуматься «Телеграмма» заставляет читателя? В рассказе много пространства и букв уделяется некоему скульптору, его бедственному положению, его талантливым работам, удачной выставке и т.д. Но все эти детали, художественную деятельность описывающие — лишь ширма, прикрывающая главную тему, сущность и идею произведения. Поэтому рассуждать о судьбах художников я не буду. Перейду к тому, что поразило, растрогало и расстроило меня. Старость. Одинокая, полуслепая, неопрятная, сирая. Бывшая красавица и светская барышня, дочка известнейшего художника, прожившая молодые годы в Париже, теперь она — усохшая старушонка, всеми оставленная среди обломков былых воспоминаний. Квартира — почти уже музей, но до его пока ещё живой хозяйки никому нет дела. Кроме бестолковой босоногой девчонки, с которой не о чем и поговорить, которая не понимает ценности этой дряхлой роскоши, руин «винтажа», бесценных фотографий… Но самое обидное (это слово не выражает всей гаммы эмоций, оно безлико, собирательно и слишком «нормально») — то, что старушка совершенно не нужна собственной дочери. Молодая женщина, в расцвете сил и карьеры, занята откапыванием талантов, организацией выставок и инсталляций, эй просто некогда заниматься мелкими проблемами престарелой матери. Получила письмо — значит, ещё жива. И слава богу! Чего же ещё! Ехать куда-то — это же долго, это значит — потерять драгоценное время без толку, ни на что. На темную комнату, засиженные мухами портреты, слышанные уже много раз рассказы… Ах, как скучно! Потом! Думаешь: а я? Много я прихожу слушаю? Не родителей, конечно, они пока в силе, в работе, в планах, им всего этого не требуется. А бабушка? Дедушка? Дряхлые, тихие, неприхотливые. Доверчивые и болтливые. Не ждущие подарков, сюрпризов, внимания особенного. Позвонили им — столько радости! А если уж приехать в гости расщедрились — вообще праздник! «Телеграмма», которая опоздала, мне ещё раз (поскольку эта мысль, конечно же, не нова даже для школьника) напомнила: все нужно делать вовремя! Говорить близким о том, что ты любишь их и ценишь, проводить с ними вечера вместо того, чтобы по танцам-клубам мотаться. Клубы не денутся никуда и через 10 лет. А вот старики…
Катре́й (др.-греч. Κατρεύς) — в древнегреческой мифологии сын Миноса и Пасифаи, наследовавший отцу на острове Крит. Отец Алфемена, Апемосины, Климены и Аэропы.
Так как оракул предсказал Катрею, что он погибнет от руки сына, то его сын Алфемен добровольно удалился на остров Родос. На старости лет Катрей поехал на Родос за Алфеменом, но, выйдя на берег, вступил в спор с пастухами. Алфемен явился на пастухам и, не зная, кто перед ним, убил отца, бросив дротик. Узнав, что он сделал, Алфемен с горя умер (или же его поглотила земля).
Для похорон Катрея на Крит прибыл Менелай, и в это время Парисом была похищена Елена
