Пейзаж в первой части написан в лучших традициях пейзажной лирики. Глаголы связаны с умиранием природы: грачи улетели, лес обнажился, поля опустели, полоска не сжата. Эпитеты традиционны для осеннего пейзажа: поздняя осень, осенняя вьюга. Параллелизм в состоянии природы и человека (скука колосьев и грустная дума лирического героя) позволяет олицетворить природу, услышать разговор колосьев.
Во второй части колосья жалуются на то, что пропадают зря, купают в пыли тучные зёрна (метафора). Их подстерегают разные опасности. Полосу разоряют стаи (станицы) птиц (метафора), топчет заяц и бьёт буря. Колосья у читателя ассоциируются со слабыми людьми, которые не могут защититься даже от «зайцев», хотя несут в себе огромное богатство - хлеб, то есть с крепостными крестьянами. Колосья задают риторические вопрос о том, в чём они провинились, и сами же на них отвечают: «Нет! Мы не хуже других». Колосья подобны самим крестьянам, которые не понимают, куда уходят их старания и силы, для чего они пашут и сеют.
В третьей части ветер, олицетворение природных сил, уничтожающих труд и саму жизнь человека, отвечает колосьям. Он всезнающий, подобно языческому богу. Ветер, как бог, оценивает жизнь пахаря: крестьянин знал, для чего пахал и сеял, «да не по силам работу затеял». Читателю непонятна причина болезни и одиночества пахаря: может быть, он стар, возможно, надорвался на работе. Современники Некрасова понимали, что несжатая полоса обозначала голодную смерть пахаря, не сжавшего хлеб на зиму, и его семьи, если она у него была.
Некрасов рисует внутренний мир хлебопашца: он целеустремлён, но задумчив, обычно поёт за работой грустные песни. Портрет пахаря написан с метафор и сравнений: пахарю нет моченьки, червь сосёт ему больное сердце, руки высохли в щепку, повисли, как плети, очи потускли, голос пропал.
Некрасов недаром заканчивает описание пахаря его пропавшим голосом, как будто снова возвращаясь в тот миг, когда крестьянин пахал ту самую полосу и пел. Заунывная песня – пророчество грустной судьбы крестьянина, которая, как и труд, неотделима от песни.
Погибающие в пыли колосья разделяют удел своего хозяина-пахаря. Элегические рассуждения о бренности бытия приобретают обобщённый смысл и выходят за рамки описания горькой судьбы крепостного.
Рассказ ведется офицером, который видел все то, о чем описывается: «Мы стояли в местечке ***. Жизнь армейского офицера известна. Утром ученье, манеж; обед у полкового командира или в жидовском трактире; вечером пунш и карты… Мы собирались друг у друга, где, кроме своих мундиров, не видали ничего» . Но ярче всех личность Сильвио: «Опытность давала ему перед нами многие преимущества; к тому же, его обыкновенная угрюмость, крутой нрав и злой язык имели сильное влияние на молодые наши умы. Какая-то таинственность окружала его судьбу» . Автор восхищается храбростью и вольностью Сильвио, но его отношение меняется, после того как он услышал рассказ о незаконченной дуэли:
•«Он любил меня… Но после несчастного вечера мысль, что честь его была замарана и не омыта по его собственной вине, эта мысль меня не покидала и мешала мне обходиться с ним по-прежнему; мне было совестно на него глядеть» .
После того, как Сильвио рассказал о причинах, побудивших его не завершить дуэль, у автора появились «странные, противоположные чувства» . Для него этот человек так и остался загадочным, но достойным восхищения.