Перед сражением русская армия "молча, долго отступала", все "боя ждали", построили редуты, принесли присягу, ночью перед сражением готовились: "кто кивер чистил", "кто штык точил", а "француз ликовал".
Сначала командир призывает их умереть за Москву, затем они видят французов, которые "двинулись, как тучи", начался страшный бой, который закончился победой русских "отступили басурманы").
Старый солдат изображает своих товарищей, командира и французов.
Для него это самое главное событие в жизни: это сражение определяет, как должен поступать каждый русский солдат, является критерием смелости, отваги, русской мощи.
В словах ветерана звучит укор молодому поколению: "богатыри — не вы!", он приводит слова командира, как надо поступать русскому солдату: "Умрём же под Москвой, как наши братья умирали!" и наказывает "клятву верности сдержать".
Мы были молоды и отважны. Я служил в армии Петра Багратиона.
Накануне сражения я встретился с моим земляком Николаем Мартемьяновичем Сипягиным, который служил адъютантом Багратиона. Разговаривали долго, волновались, переживали сильно, готовились к бою, в котором решалась судьба Отечества, покажем ли себя достойными воинами.
Утром 26 августа, едва только забрезжили первые лучи солнца, раздался сигнал «Стройся!». Я быстро вскочил, схватил ружь и встал в строй воинов. Нам приказали защищать багратионовы флеши. Флеши- это такие полевые сооружения, которые с высоты птичьего полта напоминают остри стрелы. Длина наших флешей по каждой стороне была примерно 20 метров или чуть-чуть больше.
Навсегда запомню этот день! Французы шли в атаку на нас целых восемь раз. Но рядом с нами был сам Багратион. Он не прятался за нашими спинами, а вдохновлял нас своим примером, своей смелостью. Пару раз за день я видел Сипягина, чему был несказанно рад.
Бой продолжался шесть часов. Мы упрямо сдерживали натиск французов. Во время восьмой атаки французов на флеши раздался чей-то крик: «Багратион ранен!» Вот тут я признаюсь, что пали мы духом. Утомлнные боем, замешкались: «Что теперь делать? Где наши командиры?». Дело командир Третьей пехотной дивизии генерал-лейтенант Коновницын, принявший командование на себя. Смелый же он был человек!