СКАЗКА I повествует о забастовке трамвайных служащих в Неаполе. К бастующим подтянуты войска, задача офицера – заменить вагоновожатых солдатами. Бастующие ложатся на рельсы, с ними борются карабинеры, но на трамвайным служащим приходят зеваки из толпы – мужчины, женщины, мальчишки укладываются рядом, не давая возможности солдатам двинуть трамваи вперёд. Через полчаса о всему Неаполю с визгом и скрипом мчались вагоны трамвая, на площадках стояли, весело ухмыляясь, победители.
СКАЗКА II. Неофициальное название – «Дети Пармы» . В Генуе, на маленькой площади перед вокзалом, у памятника Колумбу, собралась густая толпа народа – преобладают рабочие, но много солидно одетых, хорошо откормленных людей. Рабочие встречают детей бастующих в Парме. Когда поезд прибывает, они разбирают детей.
Высокий человек в кожаном переднике, с голыми огромными руками, держит на плече девочку лет шести и говорит женщине, идущей рядом с ним, ведя за руку мальчугана, рыжего, как огонь:
– Понимаешь, если это привьется… Нас трудно будет одолеть, а?
И густо, громко, торжествующе хохочет и, подбрасывая свою маленькую ношу в синий воздух, кричит:
– Evviva Parma-a!
Люди уходят, уводя и унося с собою детей.
СКАЗКА III. Город. Без названия. Полдень, о его наступлении возвестила пушка. Люди обедают, купаются в море. Расположились на обед и 4 мостовщика. Старый мостовщик нарезает хлеб, следя за тем, чтобы куски были одинаковыми. Слепой мальчик приносит вино. Мимо проходит красивая женщина с маленькой девочкой,
напевающей песню. Смеясь, девочка бросает лепестки цветов в вино. Мостовщики рассержены, а старик достал откуда-то стакан, зачерпнул вина вместе с цветами, тяжело поднялся на колени и, поднося стакан ко рту, успокоительно, серьезно сказал:
– Ничего, синьора! Дар ребенка – дар бога. . Ваше здоровье, красивая синьора, и твое тоже, дитя! Будь красивой, как мать, и вдвое счастлива…
СКАЗКА Х. Неофициальное название – «Мать урода» . Героиня – вдова, муж её, рыбак, вскоре после свадьбы уехал ловить рыбу и не вернулся, оставив её с ребенком под сердцем.
Ребёнок родился уродом, руки и ноги у него были короткие, как плавники рыбы, голова, раздутая в огромный шар, едва держалась на тонкой, дряблой шее, а лицо – точно у старика, всё в морщинах, на нём пара мутных глаз и большой рот, растянутый в мертвую улыбку.
Он был нем, но когда где-нибудь близко от него ели и урод слышал запах пищи, он глухо мычал, открыв пасть и качая тяжелой головою, а мутные белки его глаз покрывались красной сеткой кровавых жилок.
Ел он много и чем дальше – всё больше, мычание его становилось непрерывным; мать, не опуская рук, работала, но часто заработок её был ничтожен, а иногда его и вовсе не было.
… Иностранцы, гонимые скукой, шатались повсюду, заглянули и к ней: она видела гримасы брезгливости и отвращения на сытых лицах этих праздных людей, слышала, как они говорили о её сыне, кривя губы и прищурив глаза. Особенно ударили ее в сердце несколько слов, сказанных презрительно, враждебно, с явным торжеством.
Она запомнила и много раз повторив про себя чужие слова, в которых её сердце итальянки и матери чувствовало оскорбительный смысл; знакомый миссионер перевёл ей эти слова: «Италия вымирает впереди всех романских рас» .
А на другой день её сын объелся чем-то и умер в судорогах…
Все молчали, никто ни о чем не спрашивал ее… Иногда люди понимают, что не обо всём можно говорить до конца.
