Рассказ начинается с лаконичной, но очень емкой фразы, в которой заключается, по сути, вся жизнь главного героя: «Некто Кузовников Николай Григорьевич вполне нормально и хорошо прожил». Мы узнаем об этом человеке, что в молодости, еще в тридцатые годы, он переехал из деревни в город. Всю жизнь прожил там, приноровившись к городскому существованию.
Николай Григорьевич с поистине деревенской смекалкой, хитростью, оборотистостью подошел к во своей работы. Всю жизнь герой проработал кладовщиком. Нельзя сказать, что не воровал, но воровал в меру, лишнего не брал. И оправдывал себя тем, что толковать о совести с «голым задом» - неправильно. Гораздо спокойнее, когда у тебя за душой что-то имеется на «черный» день. Да и потом, через руки Николая Григорьевича столько добра проходило, что назвать то, что он брал, воровством, ни у кого и в голову не приходило. Кроме, «какого-нибудь сопляка с высшим юридическим образованием».
И все в жизни героя было спокойно и благополучно, но в последнее время, под старость лет, появилась у него странная прихоть. По субботам, когда можно было бы провести день с женой, под вечер Кузовников уходил на вокзал. Там он находил «курилку» - место общения деревенских мужиков, приезжавших в город по своим делам. И вот среди них герой начинал странные разговоры. Якобы он выбирает себе деревню на жительство – хочет вернуться к своим корням и советуется с мужичками, куда лучше податься.
Советчиков всегда находилось великое множество. Каждый старался представить свою деревню повыгодней. Начиналось обсуждение бытовых во житья-бытья» в деревне: сколько стоит дом, какая где природа, как обстоят дела с работой и так далее.
Постепенно разговоры перетекали в другое русло – начиналось обсуждение людей, городских и деревенских. И всегда оказывалось, что городские проигрывали: они были более непорядочными, злыми, невоспитанными, хамоватыми. Именно в этой части разговора Николай Григорьевич превращался из слушателя в активного участника: «- Ведь почему и уехать-то хочу!.. Вот потому и хочу-то - терпенья больше нет никакого». И мы понимаем, что истинная причина ежесубботних походов героя крылась именно в этом – ему необходимо было излить душу, почувствовать другое общение, более теплое и душевное, исходившее от деревенских мужиков.
Автор говорит нам, что и сам Кузовников на работе вел себя зло и по-хамски. Но его душа требовала другого: теплоты, участия, доброты, беззлобности. Того, чего так не хватает в городе, где в погоне за красивой жизнью люди забывают о своей душе. Но человеческая сущность требует любви и тепла. И в условиях города эта потребность может «выливаться» вот в такие «прихоти», как у Кузовникова.
Мне кажется, что его походы превратились в некий смысл жизни для героя – он их совершал бы, несмотря ни на какие запреты, тайком. Потому что ничего другого, по сути, в жизни Николая Григорьевича, и не было.
Все творчество Шукшина основано на изображении граней не только человеческого характера, но и контраста деревенской и городской жизни. Исходя из названия данного рассказа, мы понимаем, что писатель находится на стороне деревни. «Выбираю деревню на жительство» - это не только процесс, но уже и результат. Между городом и деревней, между городским и деревенским мировоззрением, философией, человеком автор и его герой выбирают деревню как оплот жизни, основу, корни человеческого существования вообще.
Объяснение:
По мнению С. М. Соловьева, И. С. Некрасова, А. С. Орлова, Д. В. Колесова и др., «Домострой» возник в XV веке во времена Новгородской республики в Великом Новгороде. По мнению этих исследователей, текст «Домостроя» появился в результате длительного коллективного труда на основе существовавших на момент написания литературных источников[4]. Книга почти сразу получила распространение среди новгородских бояр и купечества.
Исследователи прослеживают связь «Домостроя» с более ранними сборниками поучений и «слов», как славянских: «Измарагд», «Златоуст», «Златая цепь», так и западных: «Книга учения христианского» (Чехия), «Парижский хозяин» (Франция) и другими[5]. Фактически, «Домострой» лишь систематизировал и оформил сложившиеся в то время морально-этические нормы поведения и нравоучительные тексты[3][4][2].
В середине XVI века «Домострой» был переписан духовником и сподвижником Ивана Грозного — протопопом Сильвестром в качестве назидания молодому царю[3][2]. Однако некоторые исследователи (Д. П. Голохвастов, А. В. Михайлов, А. И. Соболевский и др.) считают именно Сильвестра автором «Домостроя»[4].
Обновлённая редакция «Домостроя» была составлена иеромонахом московского Чудова монастыря, работавшим справщиком московской духовной типографии, а позже игуменом — Карионом (Истоминым) в XVII веке. Эта редакция объединяла несколько существовавших на тот момент версий.