Особую роль в создании петербургского мифа играет искусство: в частности — литература. В русской литературе XVIII века находит ясное отражение двойственное представление о Петербурге и его создателе: с одной стороны он воспринимается как чудо-град, выросший на болоте вопреки стихиям; с другой — как проклятый город, порождение Антихриста.
Первым обе эти стороны петербургского мифа объединил в своем творчестве Пушкин, вместив их в рамки одного произведения —поэмы «Медный всадник». Окончательного суждения у Пушкина нет, оба образа города (и Петра) для поэта равноправны, что не только делает произведение многогранным, но и составляет его непреходящую ценность.
В поэме «Медный всадник» Пушкин отвергает как классицистическую, так и романтическую — привычные и свойственные его современникам трактовки темы Петербурга. Пушкин по сути создаёт революционно новый для русской литературы образ Петербурга, где Петр противопоставлен не стихии, а «маленькому человеку» — совершенно новому лицу трагедии. Если в антитезе «герой-стихия» Петр представлял человечество, то в антитезе «герой-маленький человек» возникает принципиально иное отношение. «Властелин судьбы» (этой формулой поэт снимает антитезу героя и стихии, могучего тирана и Провидения) всю ночь преследует Евгения, дерзнувшего бросить вызов собственной судьбе. В своей книге «Достоевский и романтический реализм» Д. Фэнгер говорит о том, что в «Медном всаднике» впервые звучит трагическая нота Петербурга: «Абстрактному величию противопоставлена конкретная гибель смиренных людей, общественному подвигу — частная жертва».
Пушкин не поёт традиционных для своей эпохи казённых дифирамбов Петербургу, а, опираясь на возвышенную фантасмагорию петербургского фольклора, создает новый образ северной столицы — трагически красивый образ города-безумца. Внимательный интерес Пушкина к петербургскому фольклору проявился и в его устной сказке «Уединенный домик на Васильевском острове», обработанной Титовым в 1829 году, и в «Пиковой даме», сюжет которой связан с одним из мотивов петербургской легенды (приезд в Петербург Калиостро, показавшего Зоричу беспроигрышную комбинацию в фараоне).
Петербургский миф в творчестве Гоголя
Петербург Гоголя — это город-призрак, город-обман. В «Невском проспекте» он назван «фантасмагорией». Фантасмагоричны в этом городе-обмане, однако, не только роскошные проспекты и променады: каждый его закоулок как будто освещен странным, неверным светом. В «Шинели» Гоголь обращается к ещё одному образу петербургской легенды — мотиву живого мертвеца. Свойственная Гоголю интерпретация петербургского мифа как такового выражается в бессмысленности Петербурга, возникшей в результате игры дьявольских сил, неотделимых от социального контекста окружающей действительности.
В гоголевском «Портрете» демонический ростовщик живёт после смерти. Для Гоголя вмешательство демонических сил реально и в них воплощена идея социального возмездия, то самое «Ужо тебе», которое с самого начала и было идеей петербургской легенды.
Оригинально гоголевское видение маленького человека: из преследуемого (как в «Медном всаднике») в его произведениях маленький человек становится преследователем и теперь полемизирует не столько с величественными реалиями стихии, сколько с бюрократической дьяволиадой.
Петербургский миф в творчестве Достоевского
В современном ему контексте расцвета реализма Достоевский возрождает дух петербургского мифа, давая ему новую жизнь. При этом писатель опирается на традиционно гоголевский синтез гиперболизированной пошлости и фантастики, в историко-философском осмыслении темы, однако, наследуя Пушкину.
Петербург Достоевского — это город мокрого снега, бездомных собак и нищих, сквозь мрачную прозу которого явственно слышен голос поэзии мистического трагизма. Так, в «Записках из подполья» мы вновь сталкиваемся с гоголевскими живыми мертвецами: "Грязь да болото, хоть стучи себе там по ночам, когда мертвецы встают, в гробовую крышу: «Пустите, добрые люди, на свет пожить! Я жила — жизни не видала, моя жизнь на обтирку пошла, её в кабаке на Сенной пропили; пустите, добрые люди, ещё раз на свете пожить!»
Трагическая фантастика Достоевского произрастает из гиперболизации окружающей автора пошлости и бренности и выражается путём жесточайшей гиперболизации быта.
Бегут часы, недели и года... » Лес » Постыдно гибнет наше время!.. » Бывают светлые мгновенья... » Медленно движется время... » Похороны » В темной чаще замолк соловей... » Могила » Пошутила я - и другу слово молвила... » Весна в степи » Молитва » Присутствие непостижимой силы... » Вечер ясен и тих.. » Монастырь » Пряха » Вечность » Мрамор » Развалины » Воспоминание о детстве » Н. Д. (Не отравляй минут успокоенья...) » Разговоры » Вырыта заступом яма глубокая... » На западе солнце пылает... » Русь » Грусть старика » На лицо твое солнечный свет упадал... » Собрату » Дедушка » Не плачь, мой друг!.. » Средь жизни пошлой, грустной и бесплодной... » День и ночь с тобой жду встречи... » Не повторяй холодной укоризны... » Суровый холод жизни строгой... » Деревенский бедняк » Небо » Тайное горе » Дитяти » Незаменимая, бесценная утрата!.. » Тихо ночь ложится... » Дума » Нищий » Тишина ночи » Еще один потухший день... » Новый завет » Тоска » Жизнь » Ночлег в деревне » Тяжкий крест несем мы, братья... » Из записки (На языке чужом...) » Ночь (Звезды сыплются...) » Уединение » Как мне легко, как счастлив я в тот миг... » Ночь на берегу моря » Уж и как же ты.. » Клеветникам » Отъезд » Уж не я ли тебя, милая, упрашивал... » Когда закат прощальными лучами... » Перемена » Что счастье?- бред воображенья... » Когда Невы, окованной гранитом... » Песня бобыля » Чуть сошлись мы - друг друга узнали... » Когда один, в минуты размышленья... » Поле » Юг и Север » Когда, мой друг, в часы одушевленья ты мне...
Введение Стихотворение «Аленушка» было написано Дмитрием Кедриным во время Великой Отечественной войны, когда Кедрин работал во фронтовой газете.. идея, образы, Какие образы, слова создают ощущение тишины и покоя? (Пруд, заглохший, затянутый ряской, даёт ощущение одинокого места, где редко бывают люди. Тростник чуть шумит, и появляется сказочный образ Алёнушки, рождается настроение ожидания чуда. У Кедрина - туманная ночь, эпитет «тихая», также сказочный образ царевны Несмеяны) Прочитайте 2 строфу стихотворения А. Прокофьева. Что вы видите? Какую картину представляете? Для чего её рисует поэт? Что пытается нам передать? (Поэт рисует прекрасную девушку, используя несколько деталей: венок из красных гвоздик и белых лилий и синее платье с рисунком, похожим на тополиный пух. Чувство восхищения красотой девушки и её близостью к природе) настроение, Прочитайте 2 строфу в произведении Д. Кедрина. Какую картину вы представляете? Какое чувство рождается у читателя? (В этой строфе рождается чувство тревоги, близости какой-то опасности. Об этом говорят слова «Лихая сила, ножичек сапожный, глухая околица». Мы можем почувствовать хрупкость всего красивого и родного, возможность разрушения.) Какие слова передать чувство тревоги, опасности? Как показывают борьбу жизни и смерти оба поэта? Какими словами поэты говорят о продолжении жизни? (Мёртвая вода зарастает буйно травой, жизнь побеждает. Хотя пруд и заглохший, а вокруг него цветёт багульник. Так в стихах Прокофьева. У Кедрина – «краса нетленная», хотя и ножичек над нею. Терпение русских людей («всё ты вынесла и снова»), богатство родного края («раздолье нив»), продолжение жизни через возвращение в сказку («песенку Алёнушки поёшь») рисует словами поэт) худ. средства, У Прокофьева - Цветовая гамма: зеленая ряска, красные гвоздики, белые лилии, синее платье, золотые обручи . Своими собственными дополнениями поэт хотел выразить надежду на счастье, на солнечные дни для Аленушки заключениеКакие строки стихотворений говорят о течении времени, смене поколений, продолжении жизни? (по 3 и 4 строфам) (Прокофьев использует звукопись в 4 строфе: «кукушка кукует». Чем больше «куку», тем дольше проживёшь, так считали люди, и надежда на долгую жизнь А образ тропинки, которая не заросла и ведёт к берегу, уже рассеивает настроение одиночества, ведь по ней ходит много людей. Завершает картину образ щедрого солнца и круга-обруча. Круг – образ повторения жизненного цикла в природе. У Дмитрия Кедрина круговое движение также представлено. Лирический герой признаётся, что, бродя по свету, вернулся бы на родину умирать. Он говорит о верности родному краю. Автор помнит свою историю, традиции своего народа (песенка Алёнушки) и гордится ими. Память возвращает его в детство, к матери). Стихотворение А. А. Прокофьева нельзя считать словесным пересказом картины В. М. Васнецова «Аленушка». Оно посвящено родной природе и Родине и было написаны, вероятно, под впечатлением картины Васнецова. Александр Прокофьев выразил своё впечатления от картины Васнецова «Аленушка» , передав в своём стихотворении любовь к родной земле.
Петербургский миф в творчестве Пушкина
Особую роль в создании петербургского мифа играет искусство: в частности — литература. В русской литературе XVIII века находит ясное отражение двойственное представление о Петербурге и его создателе: с одной стороны он воспринимается как чудо-град, выросший на болоте вопреки стихиям; с другой — как проклятый город, порождение Антихриста.
Первым обе эти стороны петербургского мифа объединил в своем творчестве Пушкин, вместив их в рамки одного произведения —поэмы «Медный всадник». Окончательного суждения у Пушкина нет, оба образа города (и Петра) для поэта равноправны, что не только делает произведение многогранным, но и составляет его непреходящую ценность.
В поэме «Медный всадник» Пушкин отвергает как классицистическую, так и романтическую — привычные и свойственные его современникам трактовки темы Петербурга. Пушкин по сути создаёт революционно новый для русской литературы образ Петербурга, где Петр противопоставлен не стихии, а «маленькому человеку» — совершенно новому лицу трагедии. Если в антитезе «герой-стихия» Петр представлял человечество, то в антитезе «герой-маленький человек» возникает принципиально иное отношение. «Властелин судьбы» (этой формулой поэт снимает антитезу героя и стихии, могучего тирана и Провидения) всю ночь преследует Евгения, дерзнувшего бросить вызов собственной судьбе. В своей книге «Достоевский и романтический реализм» Д. Фэнгер говорит о том, что в «Медном всаднике» впервые звучит трагическая нота Петербурга: «Абстрактному величию противопоставлена конкретная гибель смиренных людей, общественному подвигу — частная жертва».
Пушкин не поёт традиционных для своей эпохи казённых дифирамбов Петербургу, а, опираясь на возвышенную фантасмагорию петербургского фольклора, создает новый образ северной столицы — трагически красивый образ города-безумца. Внимательный интерес Пушкина к петербургскому фольклору проявился и в его устной сказке «Уединенный домик на Васильевском острове», обработанной Титовым в 1829 году, и в «Пиковой даме», сюжет которой связан с одним из мотивов петербургской легенды (приезд в Петербург Калиостро, показавшего Зоричу беспроигрышную комбинацию в фараоне).
Петербургский миф в творчестве Гоголя
Петербург Гоголя — это город-призрак, город-обман. В «Невском проспекте» он назван «фантасмагорией». Фантасмагоричны в этом городе-обмане, однако, не только роскошные проспекты и променады: каждый его закоулок как будто освещен странным, неверным светом. В «Шинели» Гоголь обращается к ещё одному образу петербургской легенды — мотиву живого мертвеца. Свойственная Гоголю интерпретация петербургского мифа как такового выражается в бессмысленности Петербурга, возникшей в результате игры дьявольских сил, неотделимых от социального контекста окружающей действительности.
В гоголевском «Портрете» демонический ростовщик живёт после смерти. Для Гоголя вмешательство демонических сил реально и в них воплощена идея социального возмездия, то самое «Ужо тебе», которое с самого начала и было идеей петербургской легенды.
Оригинально гоголевское видение маленького человека: из преследуемого (как в «Медном всаднике») в его произведениях маленький человек становится преследователем и теперь полемизирует не столько с величественными реалиями стихии, сколько с бюрократической дьяволиадой.
Петербургский миф в творчестве Достоевского
В современном ему контексте расцвета реализма Достоевский возрождает дух петербургского мифа, давая ему новую жизнь. При этом писатель опирается на традиционно гоголевский синтез гиперболизированной пошлости и фантастики, в историко-философском осмыслении темы, однако, наследуя Пушкину.
Петербург Достоевского — это город мокрого снега, бездомных собак и нищих, сквозь мрачную прозу которого явственно слышен голос поэзии мистического трагизма. Так, в «Записках из подполья» мы вновь сталкиваемся с гоголевскими живыми мертвецами: "Грязь да болото, хоть стучи себе там по ночам, когда мертвецы встают, в гробовую крышу: «Пустите, добрые люди, на свет пожить! Я жила — жизни не видала, моя жизнь на обтирку пошла, её в кабаке на Сенной пропили; пустите, добрые люди, ещё раз на свете пожить!»
Трагическая фантастика Достоевского произрастает из гиперболизации окружающей автора пошлости и бренности и выражается путём жесточайшей гиперболизации быта.