Жил был царь и вот он всё время ездил за границу любоваться чужими достопримечательностями. С ним ездил казак Платов, ему не нравилось, что царь только чужими вещами любуется. Вот однажды им показали блоху. В неё надо ключик вставить и она танцевать будет. царь смотрел в мелко-скоп и дивился. Скоро царь умер а блоха по наследству досталась царю Николаю. А этот царь её нашёл когда убирался и стал ею интересоваться. Пришёл казак Платов и всё рассказал, и сказал, что их Тульские мастера не хуже сделают. Царь не любил перед другими уступать и дал Платову блоху. Казак поехал в Тулу нашёл там троих мастеров, дал им блоху, сказал чтоб за две недели они что-то лучше сделали. Они сделали в самый последний миг. Царь сначала не понял что они сделали, а потом левша (один из мастеров) объяснил, что они подковали блоху. Отвезли они блоху в Англию, (её из Англии привезли). Левшу тоже взяли. Англичанам всё это понравилось и они хотели себе левшу оставить, но он отказался и скоро поехал домой. На корабле он подружился с шкипером они пили всю дорогу потом шкипер сказал что если кинет левшу в воду то его подберёт морской водолаз и на корабль подаст. Левша согласился. Но матросы доложили всё капитану их заперли в трюме и дали им еду воду и пива. Когда они приехали шкипера отправили в больницу, а левшу просто бросили на улице. и его последние слова были: - Скажите царю чтоб ружья не чистили кирпичом
Лермонтов понимает любовь к родине истинно, свято и разумно. Н. А. Добролюбов Поэт-гражданин, М. Ю. Лермонтов любил свою родину, ее народ, ее природу, он желал счастья своей стране. Любить отчизну, в представлении Лермонтова, значило бороться за ее свободу, ненавидеть тех, кто держит родную страну в цепях рабства. Любовь к родине — тема многих стихотворений поэта («Жалоба турка», «Поле Бородина», «Бородино», «Два великана» и т. д.). Чувство родины, родной земли никогда не покидало его. Уже в 1830 году в стихотворении «Булевар» он противопоставляет народ светской черни. С того же времени начинается его увлечение русскими народными песнями, в которых, по его словам, «верно, больше поэзии, чем во всей французской словесности».
