Трудно объяснить две строки из стихотворения вне всего поэтического контекста. Тем более у такого поэта, как О.Э. Мандельштам. От начала до конца это стихотворение – цельный образ. Поэтому, извините, сначала поделюсь своими мыслями о стихотворении в целом.
Любовь. Наверно, когда человек переживает это чувство, мир окрашен в его цвета, все является ассоциацией, отзвуком любви. И вовсе не случайны образы кораблей с тугими парусами в первой строфе стихотворения О.Э. Мандельштама. Почему именно они являются воображению лирического героя в его бессонную ночь? Удивительный образ-метафора («сей поезд журавлиный»)- для поэта символ вспыхнувшей могучей страсти, наверняка хорошо знакомой его лирическому герою... «На головах царей божественная пена…» Да, это не завоеватели, жаждущие чужих земель и несметных богатств – это герои, осененные божественным чувством, влекомые им к чужим берегам:
Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?
Остается только признать, что «и море, и Гомер — все движется любовью».
Следующая строка в стихотворении – это взгляд лирического героя в глубину своей души, попытка найти ответ на свои вопросы, рожденные любовью: «Кого же слушать мне?» Но нет ответа на эти вопросы даже в великом эпосе, у великих людей, героев - влюбленные, как правило, одиноки: «И вот Гомер молчит». Может быть, море о чем-то скажет? Но обратите внимание: «море черное»,значит, неясное, непонятное, тревожное… И оно «витийствуя, шумит». Витийствует- значит, ораторствует, красноречиво говорит… Но для лирического героя это только шум, в котором не услышать ответов, не найти смысла. Это образ захлестнувшей лирического героя страсти- стихии, которая «с тяжким грохотом подходит к изголовью».
Юрий Айхенвальд — российский поэт, переводчик, мемуарист, правозащитник, человек сложной судьбы, был арестован в 1949 г. , сослан в Казахстан на 10 лет. У него выходили на Западе сборники стихов и прозы — «По грани острой» , «Високосный год» , и два тома исследования «Дон Кихот на русской почве» , его стихи и проза распространялись в самиздате, есть и сейчас. Профессор или слесарь, Писатель или врач, Без веса или с весом, А все равно хоть плачь! То небо штурмовали, То падали на дно, То шумно выбирали Из одного — одно.. . Пережигали в уголь. Сгноили. Упекли. Искали пятый угол. Под корень извели.. . Морочило, мололо, Выламывало так, Словно на Русь монгола Навел заклятый враг! А между прочим сами Крутили колесо: Калечили-кромсали, Чтоб только пронесло! Но все теперь иначе: Кто накопил — купил. Как много это значит Среди родных могил! Как много в этом слове: «Купить» , а не «отнять» ! — Товарищ, сколько стоит? — Давай, товарищ, пять! На этом и увязнут Истории клыки: Все мелкобуржуазны И все — большевики. (1971—72)
Ах, это замечательное волшебное кольцо! Теперь оно моё. Теперь я его властелин и владелец. Теперь мои возможности неисчерпаемы, ничем не ограничены. Я в любой момент могу стать невидимкой, поэтому уже предвкушаю новые приключения, стремлюсь к ним, жажду их. Ведь в моей стране надо стать невидимым, чтобы хоть немного людям. Меня всегда интересовала жизнь сильных мира сего. Каковы их обычные заботы? Как они говорят и что делают, когда на них не направлены фотокамеры? Когда вокруг нет посторонних глаз и ушей? Вам ведь тоже интересно, не правда ли? Так вот, я бы тихонько пробрался в их богатые жилища и посмотрел, есть ли в них место для простого человеческого счастья, доброты, благородства. Узнал бы, что радует и печалит этих людей на самом деле, каковы их настоящие лица и подлинные чувства. Быть невидимкой – чудесная возможность путешествовать по разным странам, переноситься на далекие материки и континенты, побывать в тех местах, о которых мог только потихоньку мечтать. Уж я не упущу такой возможности – отправлюсь путешествовать и целый год посвящу изучению жизни людей в дальних странах. Когда я вернусь, я уже буду иметь достаточно знаний жизненного опыта, чтобы улучшить жизнь в своей стране. Мне всегда хотелось обездоленным, тяжело больным и несчастным людям. Будучи невидимым, это делать намного проще. Я ведь могу позаимствовать немного у богатых и отдать бедным, при чем богатые этого даже не почувствуют, у них и так всего в избытке. В общем, волшебное кольцо дает много возможностей, обо всех не расскажешь, но если захотите еще что-нибудь узнать о моих планах – обращайтесь, по возможности отвечу.
Трудно объяснить две строки из стихотворения вне всего поэтического контекста. Тем более у такого поэта, как О.Э. Мандельштам. От начала до конца это стихотворение – цельный образ. Поэтому, извините, сначала поделюсь своими мыслями о стихотворении в целом.
Любовь. Наверно, когда человек переживает это чувство, мир окрашен в его цвета, все является ассоциацией, отзвуком любви. И вовсе не случайны образы кораблей с тугими парусами в первой строфе стихотворения О.Э. Мандельштама. Почему именно они являются воображению лирического героя в его бессонную ночь? Удивительный образ-метафора («сей поезд журавлиный»)- для поэта символ вспыхнувшей могучей страсти, наверняка хорошо знакомой его лирическому герою... «На головах царей божественная пена…» Да, это не завоеватели, жаждущие чужих земель и несметных богатств – это герои, осененные божественным чувством, влекомые им к чужим берегам:
Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?
Остается только признать, что «и море, и Гомер — все движется любовью».
Следующая строка в стихотворении – это взгляд лирического героя в глубину своей души, попытка найти ответ на свои вопросы, рожденные любовью: «Кого же слушать мне?» Но нет ответа на эти вопросы даже в великом эпосе, у великих людей, героев - влюбленные, как правило, одиноки: «И вот Гомер молчит». Может быть, море о чем-то скажет? Но обратите внимание: «море черное»,значит, неясное, непонятное, тревожное… И оно «витийствуя, шумит». Витийствует- значит, ораторствует, красноречиво говорит… Но для лирического героя это только шум, в котором не услышать ответов, не найти смысла. Это образ захлестнувшей лирического героя страсти- стихии, которая «с тяжким грохотом подходит к изголовью».