История создания
В июне 1848 г. Ф. И. Тютчев ехал из Петербурга в село Овстуг к друзьям. По дороге его застала гроза. Природное явление вдохновило поэта на написание анализируемого стихотворения. Впервые его опубликовали в журнале «Киевлянин» за 1850 г. под названием «Гроза дорогою».
Тема
В произведении раскрывается тема красоты природы, объятой громом и молниями. Система образов стихотворения состоит из природных явлений: солнца, молнии, дождя и грозы. В последнем катрене появляется образ земли. За всем, что происходит в природе, наблюдает лирический герой. Это человек, который замечает даже малейшие изменения в окружающем мире. В стихотворении он играет роль созерцателя и рассказчика.
В начале произведения лирический герой рассказывает, как небо только начинают затягивать тучи. Первым их приближение замечает солнце. Кажется, небесное светило не очень радо такому «соседству», ведь поглядывает на поля «неохотно и несмело». Интересно, что в представлении Федора Ивановича хмурится не небо, а земля.
Лирический герой и зеленые нивы ощущают дуновение теплого ветра и вслушиваются в дальние раскаты. С наслаждением они ловят первые дождевые капли. Кажется, нивы предвкушают, что скоро напьются влаги и поэтому становятся еще зеленее.
Стихи третьего катрена посвящены описанию молнии. Она мощным пламенем разрезает тучу, окаймляя ее края. Вместе с молнией усиливается и дождь с грозой. Раскаты, чем-то рассержены, поэтому раздаются все сильнее.
Завершается стихотворение описанием земли. Солнце бросает последний взгляд на поля. Оно недовольно, на что указывает деталь «взглянуло исподлобья». Молния достигает своего апогея, и земля утопает в ее сиянии. Следующие картины бушующей стихии сами вырисовываются в воображении читателя.
Пейзажную зарисовку Ф. И. Тютчев наполнил не только зрительными образами, но и звуковыми, тактильными. Картины природы поражают динамизмом и выразительностью, поэтому произведение занимает достойное место в отечественной литературе.
Композиция
Пейзажную зарисовку можно поделить на части по смыслу: рассказ о приближении грома, описание дождя с громом и молнией. Формально стихотворение состоит из пяти катренов. Каждое четверостишье посвящено определенному образу природы. Кроме того, формальная композиция позволяет оригинально воспроизвести приближение грома и молнии. Если в первом катрене гроза слышится далеко, то в последнем она вовсю бушует над землей.
Жанр
Жанр стихотворения – пейзажная лирика. Едва уловимы философские мотивы: пейзаж подталкивает к раздумьям о могуществе стихии, о том, что человек пред нею – лишь маленькое беззащитное существо. Стихотворный размер – четырехстопный хорей. Строки произведения объединены перекрестной рифмовкой.
Средства выразительности
Главным инструментом для создания пейзажа являются средства выразительности. При них природа автор показывает, что у каждого природного явления, подобно человеку, есть свой характер и душа. Главную роль играют метафоры – «солнце смотрит на поля», «принахмурилась земля», «раскаты громовые все сердитей и смелей», «в сиянье потонула вся смятенная земля».
Они позволяют очеловечить образы солнца, земли, грома. Эпитеты наполняют пейзаж звуками, цветом, эмоциями: «ветер теплый», «дальный гром», «зеленеющие нивы», «синяя молния», «смятенная земля».
Инструментом для передачи звуков грозы служит также аллитерация. В некоторых стихах нанизаны слова согласным «р»: «и раскаты громовые все сердитей и сильней». Содержание требует от некоторых строк восклицательной интонации. Однако восклицания автор не использовал, видимо, спокойный тон отображает смятение земли, которая замерла в ожидании свежести и влаги.
Выдели для себя только основную информацию и сочинение готово ,а ещё нашиши свой мнение о стихотворении и всё!
Кульминация: осада замка Фрон де Бефа
После турнира побежденные рыцари нападают на сэра Седрика по пути домой. Седрика и раненого Айвенго удерживают в замке Фрон де Бефа ради выкупа и мести, тем временем барон пытается добиться любви прекрасной Ровены.
Но слуги Седрика, избежавшие плена благородных героев. Они находят Черного Рыцаря, который Айвенго на турнире, и стрелка Локсли с группой йоменов. Собранная команда штурмует замок и освобождает пленников, злодеев настигает заслуженная кара.
Объяснение:
Я в Бога поверил на войне, — рассказывал мне дед, — и из-за одного человека. Звали Анатолий. Он служил в нашем танковом расчете с декабря 1941-го. Механиком. Парень был с Псковщины из городка Порхова. Он был весь спокойный, с виду неторопливый. И всегда крест на шее. Перед всяким боем он обязательно осенял себя крестным знамением.
<cut>
Наш командир – Юра, яростный комсомолец, прямо видеть не мог ни крестика этого медного, ни крестного знамения.
− Ты что, из попов?! – так и налетал он на Анатолия. – И откуда вы, такие, беретесь? И как тебя только на фронт позвали? Ты же не наш человек!
Толя с обычным своим достоинством отвечал, не спеша с расстановкой: «Я наш, пскопской, русской, стало быть. И не из попов, а из крестьян. Верующая у меня бабушка, дай ей Бог здравия, она и воспитала в вере. А на фронте я – доброволец, ты же знаешь. Православные всегда за Отечество воевали».
Юрка кипел от злости, но придраться к Толе, кроме креста, было не за что — танкист был как полагается. Когда в 42-м мы однажды едва не попали в окружение, помню, как Юрий нам всем сказал:
− Значит, если у немцев окажемся, всем приказ – застрелиться. Нельзя сдаваться!
Мы молчали, подавлено и напряженно, один Толя ответил, как всегда не торопясь: «Я стреляться не могу, этого греха Господь не прощает, самоубийства, стало быть».
− А если к немцем попадешь и предателем заделаешься? – зло бросил Юрий.
Не заделаюсь. Мы, пскопские, — людишки крепкие, — ответил Толя. Слава Богу, мы тогда избежали окружения и плена…
В начале 1944-го, в Белоруссии, несколько экипажей получили приказ идти к узловой станции, где наша пехота уже несколько часов вела бой. Там застрял немецкий состав с боеприпасами – он тянулся на подмогу крупному соединению, что пыталось отбить у нас ключевую позицию... Бой был короткий. Две наши машины сразу запылали. Наш танк обогнул их и, на полном ходу, шел к уже видневшейся за деревьями станции, когда что-то шарахнуло по броне, и вдруг вспыхнул огонь внутри в кабине. …Танк встал. Мы с Толей выволокли самого молодого из нас, Володю, из люка, на землю опустили и отбежали с ним метров на сорок. Смотрим – мертвый. Бывает, что сразу видно… И тут Толя кричит: «А где командир?»
И верно, нету Юрия… А танк уже горит весь, полыхает. Толя перекрестился, бросил мне: «Прикрой!» — и назад. …Когда я подбежал к танку, он уже тащил Юрку вниз. Командир был жив, его просто сильно контузило и обожгло. Он почти ничего не видел. Но именно он, услыхав вдруг скрежет, … закричал: «Братцы, поезд! Прорывается!» … И вдруг мы услышали, как взревел и зарокотал наш танк… Танк горел весь, горел, как огромный факел. … Немцы, увидев несущийся на них огненный смерч, подняли беспорядочную стрельбу, но остановить Т-34 уже не смогли. Полыхая пламенем, танк на полном ходу врезался в передние вагоны немецкого состава. Помню, как лопнул воздух от адского грохота: это стали один за другим взрываться ящики со снарядами. … В медсанбате Юрка плакал, как мальчишка, и повторял хрипло кашляя: «Миша, слушай, а как-же Бог-то? Ему же Тольке-то нельзя было себя убывать. Раз он верующий! Что же теперь будет-то!»
Спустя два года я приехал на Псковщину, в маленький Порхов. … Я нашел небольшую церковь. Там бабушку Толи и самого Толю помнили. Тамошний старенький батюшка благословлял его перед уходом на фронт. Этому батюшке я честно, как на духу рассказал всю Толину историю и как он погиб. Батюшка задумался, перекрестился, покачал головой. И по полному чину отпел раба Божия Анатолия, за Отечество и веру православную убиенного. Душу свою положившего за Отечество.
Источник и сохрани. Свидетельства очевидцев о милости и Божией России в Великую Отечественную войну. Автор-составитель Фарберов А.И. М.: Ковчег, 2006. с. 112-115