В русской народной сказке «Гуси-лебеди» главный персонаж – девочка, которой родители поручили присматривать за маленьким братом, пока их не будет дома. Но девочка к поручению родителей отнеслась не очень ответственно. Она оставила братца играть во дворе дома, а сама убежала играть на улицу.
Пользуясь тем, что малыш остался без присмотра, его похитили гуси-лебеди. Когда девочка вернулась во двор, то обнаружила пропажу брата. Боясь гнева родителей, она решила самостоятельно отправиться на поиски. По дороге девочка пыталась выяснить, не видел ли кто-нибудь ее брата. Печка, яблоня и речка знали ответ, но требовали от девочки отведать их угощения. Но девочка была избалована вкусной домашней пищей и всякий раз отказывалась от предлагаемого угощения. В результате она не получила ответа о том, где ее похищенный братец. И только еж указал ей дорогу к дому Бабы-Яги, в который и попал брат девочки.
Высвободив брата, девочка отправилась в обратный путь. Но за ней в погоню бросились гуси-лебеди. И вновь девочке пришлось обращаться к речке, яблоне и печке за На этот раз она не стала упрямиться и отведала их угощения. В свою очередь, речка, яблоня и печка спрятали беглецов от гусей-лебедей. Гуси улетели обратно к Бабе-Яге, а девочка с братом благополучно вернулись домой, успев к приходу родителей.
Девочка из сказки «Гуси-лебеди» допустила серьезную ошибку, оставив маленького братца без присмотра. Но ее решительные действия привели к тому, что братец благополучно вернулся домой. Возможно, девочка быстрее бы нашла братца, если бы не упрямилась, когда ей предлагали свое угощение печка, яблоня и речка. Упрямство главной героини привело к тому, что поиски брата затянулись. Девочка усвоила этот урок, и на обратном пути, когда гуси-лебеди могли их догнать в любую минуту, она сразу соглашалась принять угощение, чтобы получить
В Предисловии к этой книге Мартин Эсслин с иронией констатирует, что название «Театр абсурда» превратилось в расхожее клише настолько, что его употребляют не только не читавшие его книгу, но даже не подозревающие о ее существовании. С этим нельзя не согласиться. Другая сторона популярности этого словосочетания в том, что оно как нельзя лучше характеризует эпоху второй половины XX века, исполненную трагизма не только в общественно-политической сфере, но и в личном бытии человека. Сложность этого явления не позволяет считать «театр абсурда» термином. М. М. Бахтин говорил о «предельной однотонности термина», поскольку «происходит стабилизация значений, ослабление метафорической силы, утрачивается многосмысленность и игра значениями»
Объяснение: