Приехав в город Андрей Гаврилович остановился у знакомого купца, ночевал у него и на другой день утром явился в присутствие уездного суда. Никто не обратил на него внимания. Вслед за ним приехал и Кирила Петрович. Писаря встали и заложили перья за ухо. Члены встретили его с изъявлениями глубокого подобострастия, придвинули ему кресла из уважения к его чину, летам и дородности; он сел при открытых дверях, – Андрей Гаврилович стоя прислонился к стенке – настала глубокая тишина, и секретарь звонким голосом стал читать определение суда.
Глава 2, 1 абзац
Люди горды, стремятся к власти,
Играют с жизнями людей.
Из-за обиды горят страсти,
Теряет человек друзей.
Какую боль несет утрата,
Сподвигшая тебя на месть.
И в сердце камушек, караты,
Что призывают твою честь.
Придумал план, играешь роли...
Душа заполненная болью
Нашла себе звезду,
В безлунном том краю.
Любовь заглушить
В душе призывы мести.
Теперь на все готов пойти,
Лишь только были б вместе.
Готов прийти к тебе всегда,
Лишь позови однажды!
Но отвернулася судьба,
И ранен был ты дважды.
Разбито сердце, пуля в теле,
Утерян жизни смысл.
Теперь для мира ты потерян,
И появилась мысль:
Ты исчезаешь навсегда,
Оставив здесь лишь часть себя.
Оставшись в памяти людей,
Хранишь воспоминанья дней...
Образ нового государства в повести плохой. Пролетариату была дана власть. которой они не могли воспользоваться. И к чему это стало приводить, они считали себя царями, что все могут, хотя это не так. Шариков-получеловек, полусобака, безкультурщина, унонаследовавший мозг от бывшего хозяина мозга-Клима, пьяницы, разбойника. Естесственно Шариков и стал таким, И ХОТЕЛ КАК И ДРУГИЕ-ПРАВА, НО НЕОБЯЗАННОСТЕЙ, ВЛАСТИ. Преображенский-настоящий интиллигент, он не любит пролетариат, така как им была дана власть, но они ничего не делали для реформ, воссоздания великой державы. Швондер и его окружение, такие же люди, толком ничего не делают, но что то хотят менять, поэтому создали какие то непонятные заседания, где толком ничего и не делают. А смысл заглавия повести, в том, что сердце собаки-Шарика еще осталось в человеке, и когда он снова стал собакой, стал как прежде-может и собакой, но образованной!