Открывается книга. Повествование начинается замысловатым зачином, былинной присказкой. Некоторые нарочито упрощенные, приближенные к народным слова неожиданно складываются в замысловатый узор. В ткань поэмы вплетаются совершенно разнородные элементы: сказки и плачи, фантастика и реальность, радость и горе. Но дисгаромонии нет, нет пестроты и чрезмерности. Не зря Некрасова уважали поэты Серебряного века: только талантливый мастер с хорошим вкусом может гармонично объединить столь разнообразные фрагменты, приладить их один к другому, чтобы они заискрились в прекрасной и яркой мозаике.
“Шел солдат по дороге” — так нередко начинаются русские народные сказки после традиционной присказки. Повествование о встрече семерых мужиков на “столбовой дороженьке” также начинается в стиле сказочного зачина. Неудивительно, что основные герои поэмы Некрасова — странники. Крестьянская Русь слишком велика, чтобы увидеть ее, не путешествуя. А Некрасов хотел показать именно крестьянскую Русь: холодную, голодную, униженную и непобедимую, прекрасную и искалеченную, великую и жалкую. Для этого поэт использовал язык крестьянской Руси: ее слова,, ее сказки и песни. Сама структура поэмы похожа на структуру народной сказки: зачин, путь героев во имя достижения какой-то цели, неожиданные встречи, пир горой в конце. Герои поэмы тоже похожи на сказочных персонажей: мудрые странники, злые помещики, подлые рабы и храбрые, удалые крестьяне. Например, старик-богатырь Савелий, народные заступники Ермил Гирин, Гриша Добросклонов
Я купил! Погодите, господа, сделайте милость, у меня в голове помутилось, говорить не могу... (Смеется.)
Вишневый сад теперь мой! Мой! (Хохочет.) Боже мой, господи, вишневый сад мой! Скажите мне, что я пьян, не в своем уме, что все это мне представляется... (Топочет ногами.) Не смейтесь надо мной! Если бы отец мой и дед встали из гробов и посмотрели на все происшествие, как их Ермолай, битый, малограмотный Ермолай, который зимой босиком бегал, как этот самый Ермолай купил имение, прекрасней которого ничего нет на свете. Я купил имение, где дед и отец были рабами, где их не пускали даже в кухню. Я сплю это только мерещится мне, это только кажется...
Эй, музыканты, играйте, я желаю вас слушать! Приходите все смотреть, как Ермолай Лопахин хватит топором по вишневому саду, как упадут на землю деревья! Настроим мы дач, и наши внуки и правнуки увидят тут новую жизнь...
О, скорее бы все это скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастливая жизнь!