Иван Мазепа - самая загадочная фигура во всей нашей истории. Чем больше о нем узнаем, то больше вопросов возникает, больше тайн проявляется. Неординарная личность неприятеля Петра І вдохновила на творчество не одного поэта, драматурга, романиста. Об этом мы и поговорим. Поэма Байрона интересна для украинского читателя прежде всего тем, что автор обращается к образу Украины и создает образ одного из ее выдающихся исторических деятелей. Работая над произведением, английский поэт пользовался «Историей Карла XII» Вольтера. В основу сюжета поэмы положен лишь один эпизод из жизни Мазепы - его любви к жене богатого польского господина и наказание за это ее мужем. Мазепу раздели и привязали к дикому коню, который долго носил его по полям, аж пока не достиг Украины. Здесь его полуживого подобрали казаки, а со временем он стал их гетманом. Вольтер, а вслед за ним и Байрон по ошибке считали, что Мазепа - польский шляхтич, который служил пажем при дворе короля Яна Казимира.
История любви и наказания Мазепы тоже нечеткая, она окутана вуалью тайны и легенд. Тем не менее, Байрон-романтик и не стремился к достоверности рассказа. Главное для него - не историческое событие, а внутреннее состояние героя, его чувства и переживания. Поэт хотел лишь отобразить сам «дух Украины», что воплотился и в ее широких пространствах, и в душе ее гетмана. В истории Украины тяжело найти личность, вокруг которой точились бы такие острые споры, перекрещивались разные, часто полярные мысли. Восхищение, осуждение, замалчивание - по меньшей мере таков диапазон взглядов на Ивана Мазепу. Установлено, что будущий гетман родился около 1640 года в селе Мазепинцы близ Белой Церкви.
До сих пор не выяснено, кто был отец Ивана, какрва его родословная и этапы служебной карьеры. Мать Марина со временем сыграла значительную роль в общественной и религиозной жизни Украины. Естественный ум и жажда к знаниям привели юношу в Киевский коллегиум. Со временем он переезжает в Варшаву, где учится в иезуитской школе, а спустя некоторое время отправляется в Голландию, Италию, Германию Францию. Свободно общается на русском, польском, латинском, итальянском, французском языках. Пылкое стремление к знаниям не покидало гетмана в течение всей жизни. Его огромной библиотекой пользовался Филипп Орлик. Поэтическая структура поэмы Дж. Байрона “Мазепа” отличается фрагментарностью. Сначала видим гетмана пожилым человеком, после поражения под Полтавой. Но, ни тени иронии бегство казаков и шведов у Байрона не вызывает.
Когда император Александр Павлович окончил венский совет, то он захотел по Европе проездиться и в разных государствах чудес посмотреть. Объездил он все страны и везде через свою ласковость всегда имел самые междоусобные разговоры со всякими людьми, и все его чем-нибудь удивляли и на свою сторону преклонять хотели, но при нем был донской казак Платов, который этого склонения не любил и, скучая по своему хозяйству, все государя домой манил. И чуть если Платов заметит, что государь чем-нибудь иностранным очень интересуется, то все провожатые молчат, а Платов сейчас скажет: "так и так, и у нас дома свое не хуже есть,– и чем-нибудь отведет.
Англичане это знали и к приезду государеву выдумали разные хитрости, чтобы его чужестранностью пленить и от русских отвлечь, и во многих случаях они этого достигали, особенно в больших собраниях, где Платов не мог по-французски вполне говорить; но он этим мало и интересовался, потому что был человек женатый и все французские разговоры считал за пустяки, которые не стоят воображения. А когда англичане стали звать государя во всякие свои цейгаузы, оружейные и мыльно-пильные заводы, чтобы показать свое над нами во всех вещах преимущество и тем славиться,– Платов сказал себе:
– Ну уж тут шабаш. До этих пор еще я терпел, а дальше нельзя. Сумею я или не сумею говорить, а своих людей не выдам.
И только он сказал себе такое слово, как государь ему говорит:
– Так и так, завтра мы с тобою едем их оружейную кунсткамеру смотреть. Там,– говорит,– такие природы совершенства, что как посмотришь, то уже больше не будешь спорить, что мы, русские, со своим значением никуда не годимся.
Платов ничего государю не ответил, только свой грабоватый нос в лохматую бурку спустил, а пришел в свою квартиру, велел денщику подать из погребца фляжку кавказской водки-кислярки[1], дерябнул хороший стакан, на дорожний складень богу буркой укрылся и захрапел так, что во всем доме англичанам никому спать нельзя было.
Думал: утро ночи мудренее.