Ёж с белкой с вечерней работы пришли, запасы на зиму готовили, озябли. Белка попросила ежа запасы до кладовой донести. И стала печь растапливать. Она суетилась, свежие дрова подбрасывала, а огонь всё не разгорался. Она пуще старалась, а результат был тот же. Белка рассердилась, дверцы печки то открывала, то закрывала. «Авось разгорится», — сказала она наконец. «На авось не надо надеяться», — произнес ёж, и попросил сухих щепок.
А потом добавил: «При сухих щепках и сырое дерево разгорится».
Мораль басни выведена в последнем предложении: «При сухих щепках и сырое дерево разгорится».
Басня учит следующему: прояви усердие, настойчивость, приложи старание – и будут гореть даже сырые дрова, и безнадежное, кажущееся невыполнимым дело сдвинется с мёртвой точки, получит развитие. Не стоит надеяться на авось, авось – это плохой в работе.
Пейзажная тема представляла особый интерес для поэтов-романтиков: не ограничиваясь исключительно художественными задачами, в изображении природной зарисовки они отражали внутреннее состояние героя. В произведении Жуковского 1823 г. панорама ночи вырастает в многогранный символический образ, обладающий целительным воздействием на человеческие души.
В первой части стихотворения лирический герой занят картиной пейзажа. Подмечена смена цветовых акцентов: солнце садится в «багряные воды», небесные «лазурные своды» постепенно тускнеют, наступают тихие и прохладные сумерки. Природная зарисовка насыщена олицетворениями: «утомившийся», «склонился» — о дне, «мирно пошла» — о ночи. В структуре двух основных образов заметно влияние антро тенденций, достигающих пика развития к концу первого восьмистишия. На просторах художественного пространства как будто встречаются два путника: утомленный, мечтающий об отдыхе и энергичный, исполненный жажды деятельности. Пейзажная картина преображается в символико-фантастическую. Перед читателем возникает образ спокойной и прекрасной Ночи, могущественной волшебницы. О приходе царственной героини возвещает свита, роль которой возложена на античного персонажа Геспера.
Эмоции лирического субъекта, порожденные чудесной метаморфозой, составляют содержание второй части произведения. Композиция этого фрагмента организована однородными глаголами в повелительном наклонении: «сойди», «дай» и «успокой». Герой апеллирует к Ночи, призывая ее людскому роду. Что имеется в необычном арсенале «небесной»? По канонам волшебной сказки главная героиня наделяется чудесным покрывалом забвения, которое дарует долгожданный исцеляющий покой. Еще одно средство — спокойное пение, подобное колыбельной нежной матери. Оно заглушить душевную тоску.
Возвышенный оптимистический тон «Ночи» не вызывает сомнений: величественная героиня благосклонно отнесется к настойчивой и в «усталые сердца» придет умиротворение.
Поэтический текст Жуковского предваряет обширную тему космологичности пространства, заявленную через призму ночной зарисовки. Мотивы угасающего дня находят особый отклик в поэтике Тютчева. Загадочные переходы света во тьму наталкивают героя-философа на размышления о вечном и месте человека в бескрайнем мире.